Мисс Кэрью (Эдвардс) - страница 219

Примерно в это же время манеры герра Штольберга изменились по отношению ко мне. Он остался не менее дружелюбен, но более вежлив. В его взгляде, в его манерах, в самом тоне его голоса чувствовалась скованность. Я спрашивала себя, чем я ему не угодила, но ничего не могла вспомнить. Раз или два мне казалось, что он смотрит на меня с выражением почти жалости в глазах, и однажды утром я могла бы поверить, что они полны слез. Я бы отдала весь мир, чтобы сказать ему: «Друг, чем я вас рассердила?», но его совершенно спокойная и вежливая манера не допускала никаких вопросов.

Приближался день рождения великого герцога. Вечером во дворце состоялся концерт. Я была занята с одним или двумя другими участниками хора, и ученики академии присутствовали, чтобы петь хоры. Концертный зал открывался на территорию с красивой мраморной террасой и широким лестничным пролетом. Сидя на возвышении, окруженная инструментами и певцами, я часто и устало смотрела в сторону сада за его пределами, и мне хотелось убежать в его тихие аллеи. Музыкальным развлечением вечера стала кантата, сочиненная великим герцогом и с вежливым вниманием выслушанная его гостями. Она была скучной и неинтересной; и к тому времени, как затихли последние ноты композиции, я была рада удалиться во внутреннюю комнату, пока публика не разошлась. Когда все ушли в бальный зал, я завернулась в шаль и прокралась в ночь.

Была осень. Листья на деревьях были золотистыми, теплый ароматный ветерок наполнял тихую ночь красотой. Луна и звезды ярко сияли над головой; воздух обдувал мои пылающие щеки; оказавшись среди деревьев, я медленно стала прохаживаться туда и обратно. В ту ночь сады были сказочно красивы. Ряды разноцветных фонарей свисали, словно плоды, с ветвей акаций и исчезали вдали, в полумраке. Я мечтательно продолжала прохаживаться; странное спокойствие и красота этого места погрузили меня в задумчивость, и я не услышала шагов, которые раздались позади меня на тропинке.

— Чудесная ночь, — произнес рядом со мной самый дорогой голос на свете. — Ночь поэзии и любви.

Я почувствовала, как горячая кровь прилила к моему лицу, а затем снова схлынула. Я знала, что сильно побледнела, но он не мог видеть моей бледности. Я задрожала, но он не должен был этого знать.

— Действительно, прекрасная ночь, ваше превосходительство, — сказала я так твердо, как только могла. Он заметил дрожь, которую я изо всех сил пыталась скрыть.

— Вы больны, мадемуазель?

— Благодарю, ваше превосходительство. Я вполне здорова.

— Я искал вас, мадемуазель, — сказал он тихим серьезным голосом, — я искал вас по всему дворцу и садам; я хотел поговорить с вами. Я с нетерпением ждал этой ночи в течение многих недель в надежде сделать это.