– Бриджет.
Она вскочила и выбежала в спальню, откуда вернулась с пачкой «Пэлл-мэлла».
– Зачем ты ходила к Эрику?
Она закурила и сказала, выдохнув дым:
– Это всё уже настолько вышло из-под контроля.
– Что – всё?
Она снова затянулась сигаретой, избегая смотреть на меня.
– Ты помнишь, когда только пришла работать в журнал?
– Ну да.
– Помнишь, как Эрик попросил тебя помочь? С Хелен? А ты отказалась. Не решилась.
– Ну да.
Я ощутила дурноту.
– Что ж…
О, нет. Это было хуже, чем если бы она встречалась с Эриком у меня за спиной.
– Бриджет, что ты наделала?
Она снова затянулась сигаретой.
– Бриджет?
– Да ничего такого. Клянусь. Все, что я делала, это говорила ему, что творится в офисе. Просто всякое разное, передавала слова Хелен – клянусь, больше ничего.
Она по-прежнему не смотрела на меня, и я поняла, что она недоговаривает. Я вспомнила случаи, когда она вертелась у моего стола, читала что-то через мое плечо. Вспомнила об утечках к рекламщикам, о графических планах и макетах обложек, которые каким-то образом попали к Димсу и Берлину. Каждая новая догадка вспыхивала маячком у меня в уме, и наконец исчезли последние сомнения.
– Это ведь ты сделала, да?
– Эли, ну что ты, нет.
– Ты слила записку в «Ежедневник женской моды»?
– Это был прокол. Клянусь, я не думала, что Эрик покажет ее кому-то, кроме «Хёрста».
– Значит, это твоих рук дело: и записка, и обложка?
Я замолчала, надеясь, что она станет отказываться. Но она ничего не сказала, и тогда я спросила:
– Зачем ты это сделала?
– Это Эрик придумал. Клянусь, это он. Сказал, что я получу продвижение, повышение. Мне нужны были деньги.
По ее тону было очевидно, что деньги служили ей мерилом любых поступков.
Мы стояли, потупившись. Она курила, глядя в пустоту холодным взглядом. Порядочность была для нее пустым словом. Только выгода имела значение. Она никогда не была мне подругой.
– И что ты теперь намерена делать? – спросила она и закурила новую сигарету от прежней, перед тем, как смять ее в пепельнице.
– Поверить не могу, что ты так поступила с Хелен. Со всеми нами. Разве мало нас, женщин, и без того задвигают? Лишают серьезного отношения и уважения. Эрик подошел к тебе, и ты взяла и согласилась? Ради чего? Ради паршивой прибавки? Дурацкого повышения? Как ты могла быть такой близорукой? Интересно, Бриджет, что бы ты сделала со всей этой информацией, будь ты на моем месте?
– Ну, я бы так не возносилась. Это ведь ты с ним спишь.
– Но я никогда не предавала ни Хелен, ни журнал. Я не трепала языком.
– Так может, тебе и ноги раздвигать не стоило?
Я потеряла дар речи. Мне было больно. Я молча развернулась и вышла из ее квартиры. Спускаясь по лестнице, я держалась за перила и дрожала. Бриджет просто размазала меня этим оскорблением, и неважно было, что сама она имела больше любовников, чем любая из моих знакомых. Все равно мне было стыдно. До того глубоко сидела во мне мораль хорошей девочки.