— Вот заладила ты одно и тоже, — окрысился косой — между прочим, помимо мудачества, я был, ещё, известен, как опаснейший для женского полу соблазнитель и охмуритель! — Заяц надул тощую грудь и подбаченился — Сколько я бабёнок — то совратил, и холостых и замужних, и старых, и несовершенно летних. Ух, я гроза был!
— Ну был, — согласилась Зайчиха — это ты сейчас к чему? У нас — не вечер воспоминаний.
— А к тому, что, ещё, остался порох в пороховницах! — Заяц хлопнул себя по ляжкам — Я эту девку в два счёта развращу! А в награду она меня попотчует на славу!
— Два счёта? — с сомнением переспросила Зайчиха — А сможешь?
— Раньше и того быстрее управлялся, — заверил Зац — стоило мне только оком на бабу кинуть — и она вся моя!
— Это ты — молодец, — похвалила Зайчиха брата — вот, только, одна маленькая формальность — ты над теми бабами начальством был.
— И что? — не понял Заяц — Это тут к чему? Здесь нет никакой связи. Пост я занимал за своё трудолюбие, ум, и смекалку, просто, женщины, они, знаешь ли, любят умных и сообразительных, которые умеют добиться своего. К тому же соблазнитель я от природы, дана мне над бабьим народом такая власть, что ни одна устоять не могла, так что и, нынче, как — то справлюсь.
— Ну — ну, — усмехнулась Зайчиха — надежды юношей питают, — немного перефразировала она слова поэта.
— А за то, что ты во мне сомневалась, — обиделся Заяц — я велю тебя к столу не приглашать!
— Ой — ой — ой! — деланно испугалась Зайчиха — Какой злопамятный! Обольстителю быть таким злопамятным ни к лицу!
— Посмотрим, как ты будешь смеяться, когда сведу с ума эту молодуху, так что и мать не помешает, буду барином за столом сидеть — пироги лопать, а тебе останется, только, слюни пускать! — Заяц разошёлся не на шутку.
— Ну по части пускания слюней, тут я тебя вряд ли перещеголяю! — от приступа истерического смеха Зайчиха завалилась на бок.
— Давай потешайся, — от злости Заяц чуть не плакал — но мой медот соблазнения, ещё, ни разу меня не подвёл, так сказать — сто из ста!
Но Зайчиха не внимала авторитетным доводам брата и продолжала качаться по земле истошно гогоча.
Заяц насупился, круто развернулся и, с грозным видом, зашагал к летней кухне, из распахнутого окна которой и исходили дразнящие аппетитные ароматы.
В маленьком помещении кухни было парко. На плите кипели кастрюли и что — то жарилось в сковородках, сильно пахло луком и специями.
Заяц немного постоял, нерешаясь войти, затем, осторожно засунул в дверной проём, сперва ушастую голову, увидел, что девушка готовившая завтрак для Короля — одна и тогда вошёл целиком.