Смотря на жену как на рабочую силу, горец выбирает сыну невесту красивую, крепкую, дородную, а главное, не ленивую, чтобы была в силах исполнять все тяжелые работы по хозяйству.
«Я помню, – рассказывает Абдулла Омаров, – что в нашем ауле была молодая девушка, дочь бедных родителей, которая каждый день рано утром выходила на площадь, где в летнее время собирали скот для выгона на пастьбу, и, стоя в середине стада, наблюдала кругом, и чуть было заметит, что какая-нибудь корова поднимет хвост, она тотчас же бежала к ней и хватала голыми руками помет, потом клала его в кучу и таким образом собирала в день помета на несколько десятков штук кизяка; осенью же эта девушка ежедневно ходила в поле то с арканом – и приносила приличную ношу бурьяна, то с мешком – и приносила сухой помет с летних выгонов. Жители, в особенности матери, восхищались ею и говорили: вот невеста! счастливец тот, кто на ней женится!»[267] И вот таких-то трудолюбивых девушек и ищут в жены. О том, пользуется ли он расположением будущей жены, горец не беспокоится. Лишь бы ее красота и телосложение соответствовали его вкусу, а о любви, если бы таковой не оказалось у будущей жены, он мало заботится. «Была бы жена, – говорит он, – а любовь сама придет».
На прочность чувств женщины туземец не рассчитывает, зная, что женщина как легко полюбит, так скоро и разлюбит. По его понятиям, один кинжал в состоянии удержать жену в повиновении и удержать ее от предосудительного поведения. К последнему, по мнению туземцев, женщина склонна в принципе: любила она или нет мужчину при выходе замуж – в обоих случаях любовь ее непрочна, скоро проходяща и переменчива.
У джаробелаканцев в конце прошлого столетия каждый молодой человек мог вступать в брак по своему желанию и без всякого принуждения. Без разрешения родителей или опекунов брак не мог состояться, точно так же, как и родители не могли принуждать детей к вступлению в брак. Родственникам и опекунам сирот вовсе не предоставлено было права ни разрешать, ни принуждать их к вступлению в брак раньше пятнадцати лет, но родители могли отдавать дочерей замуж и до этого возраста. Похищение дочерей у родителей, жен у мужей и даже вдов наказывалось смертью. Вдовы также вступали во второй брак не иначе как с разрешения родителей или родственников. Каждый мог иметь четырех жен, и со смертью одной допускалось заместить ее другой, но одновременно иметь пять жен воспрещалось. Только брат с родной сестрой и родители с детьми не могли вступать в брак, но остальное самое близкое родство не соблюдалось: так, отец и сын могли жениться на родных сестрах, брат на жене умершего брата и пр., лишь бы число жен каждого не превышало четырех. Нарушение подобных правил подлежало духовному суду –