Сводные дети наследовали имущество родителей, но на имущество отчима или мачехи права не имели. Братья перед сестрами имели две части, сестра при брате наследовала третью часть, две сестры и один брат делили наследство пополам, три сестры при одном брате получали пятую часть каждая и т. д. Если не было сыновей, имущество делилось между дочерьми поровну. Женский пол вообще не имел права наследовать имений, заселенных крестьянами, или самих крестьян, они переходили от отца к его сыновьям по нисходящей, а при отсутствии сыновей – в боковые линии мужского пола по восходящей.
«В боковых линиях сестры при родных братьях наследовали третью часть; без братьев половину, а другая отходила в пользу ближайших родственников умершего владельца мужской линии. Отец и мать после смерти сына при внуках получали шестую часть его имущества. После бездетного сына отец брал все его имение; мать же в этом случае пользовалась только одной третью; остальные переходили в род умершего отца».
Все жены умершего получали из движимого имущества мужа, если после него не осталось детей, четвертую часть, при детях – восьмую. Каждая жена получала и равную долю.
Приданое, собственное имущество жен, приобретенное до брака и в течение его, возвращалось им сполна. После смерти жены муж получал половину всего имущества жены, если не было детей, в противном случае – четверть.
Права пользования частным имуществом были определены с точностью, точно так же и относительно общественного имущества, к которому относились мечети и школы, или училищные дома. Права относительно частного имущества согласовались с нашими установлениями, «за исключением бесспорного владения, утверждаемого давностью лет. Давнишний владелец имел право требовать возвращения ему принадлежащего, в чем бы оно ни заключалось и несмотря ни на какую давность»[280].
Что же касается вольных общин Дагестана, то они были еще большими приверженцами необузданной свободы и долгое время не подчинялись ничьей власти. В народной легенде сохранилось свидетельство, что попытки некоторых сплотить в одно целое различные общины Дагестана оставались тщетными, и горцы твердо отстаивали свою независимость, хотя часто с огромными жертвами.
Долгое время, гласит предание, среди дагестанцев не было человека, который бы силой своего ума, энергии и воли сплотил народ в одно целое, обуздал его дикий характер, подчинил одной власти, закону и водворил бы порядок. Наконец является некто Шах-Ман, человек пылкий, предприимчивый и образованный. Зная, что земледелие ведет к благосостоянию, оседлости и гражданскому устройству, Шах-Ман, пользуясь званием и властью хана