в это время облака быстро исчезали с лазурного неба; снеговые вершины сверкали как алмаз; ручьи тихо журчали; цветы благоухали; повсюду водворялся мир, тишина; но грозный старик не внимал зову небес, угрюмо глядел в будущее и из преисподней ждал помощи против русских»
[64].
Перед Новым годом каждый кабардинец считает своей обязанностью отправиться к джин-падишаху. Джигит, исполнивший это, целый год будет иметь удачу во всех своих предприятиях: вражеская пуля его не заденет, шашка не прикоснется к его телу, и он может быть уверен, что его жизни ничего не будет угрожать до тех пор, пока не придет время вновь идти на поклонение к духу. Но как добраться до него? Гора Эльбрус не для всех близка, да и подняться на нее трудно, и потому жители, не имея возможности проникнуть туда, где пребывает дух, отправлялись к урочищу Татар-Туп.
Под названием Татар-Туп (в переводе: татарское место) в прежнее время известны были у кабардинцев башни, или жулаты, превращенные татарами в минареты. «Жулат» значит часовня для добровольных дарителей, и в старину их было много по берегам Терека, выше его слияния с Малкой. Туда издревле ходили черкесы на поклонение, и там приносили жертвы, там кончались все ссоры и произносились клятвы. Нередко и теперь черкесы во время клятвы произносят: «Татар-Туп, пенже сан», то есть «да буду под Татар-Тупом хоть миллион раз».
Кабардинцы до сих пор питают глубокое уважение к курганам и древним развалинам, в особенности к урочищу Татар-Туп, лежащему на западном берегу Терека на семь верст ниже реки Комбулея. Кабардинцы сохраняют предание о существовании близ него какого-то большого города. Урочище и сами развалины считаются убежищем для убийц от преследования мстителей, здесь же раньше заключались все договоры и приносились те клятвы, в точном исполнении которых обе стороны хотели быть уверенными.
При поклонении джин-падишаху горцы произносят какие-то таинственные слова, в знак своего посещения они оставляют в ущелье несколько пуль, нож или какую-нибудь вещь. То же самое происходило и в верховьях Большого Зеленчука. В обоих ущельях можно обнаружить множество пуль, стрел, ножей, шашечных клинков и разнообразных мечей, ржавеющих там с незапамятных времен. Никто из местных жителей не решался их тронуть из боязни прогневить духа гор[65].
На той же горе Эльбрус, по сказанию черкесов, за какие-то грехи прикован великан. «На высокой снеговой горе, на самой вершине ее, есть громадный шарообразный камень, на котором сидит старик с длинною, до ног бородой; все тело его обросло седыми волосами, ногти на ногах и руках очень длинны и похожи на орлиные когти; красные глаза его горят, как расчаленные угли. На шее, посредине тела, на руках и ногах тяжелая цепь, которою прикован он с незапамятных времен. Он прежде был близок к великому