Карп, вставший по левую сторону трона, тоже слегка наклонил голову, приветствуя великоградцев. Учтиво наклонил, однако улыбка, скользнувшая по бледным узким губам Гопонова советника, больше походила на быструю усмешку. Так усмехается расчетливый, но не боящийся делать смелые ходы игрок в тавлеи, который уже продумал до мелочей, как будет громить соперника за расчерченной на клетки доской.
Одет Карп, по своему обыкновению, был в темный неброский кафтан нарочито скромного покроя. «Черная ворона, что залетела в царские хоромы», – вновь вспомнил Добрыня.
Поначалу великоградец решил: все-таки молодой царь снова вдрызг рассорился вчера с Мадиной, толком даже не успев с ней помириться. Оттого сердце на послах и срывает. Но нет – ни злым и взбешенным, как во время первой их встречи в тронном зале, ни уж тем более опечаленным Гопон не выглядел. Несмотря на свой холодный и надменный вид, он казался довольным. Как шкодливый кот, всласть налакавшийся украдкой от хозяйки жирных сливок из кувшина. Или – точно мальчишка-бедокур, затеявший какую-то каверзу. От самодовольства молодого правителя Алыра аж распирало. В глубине серых глаз, которые смотрели на послов сузившись в упор, у него плясали искры.
Да он собой просто любуется, понял Добрыня. Любуется – и предвкушает, как сейчас чем-то послов князя Владимира опять огорошит.
В богатыре росла уверенность: Гопон жалеет, что так легко дал обещание замириться с Баканом, – и наверняка будет выторговывать у Великограда взамен какие-то уступки. К примеру, потребует снизить пошлины для алырских купцов, ведущих дела с Русью. Не зря же при их разговоре присутствует царский казначей. А переговоры с Гопоном, скорее всего, теперь займут еще не день и не два. Уж кто-кто, но Карп Горбатый не упустит случая из русичей клещами жилы потянуть, чтобы выгадать в этой игре побольше.
На кое-какие из таких мелких уступок Великий Князь Добрыне при необходимости пойти разрешил, но показывать этого великоградец пока алырцам не собирался. Пусть-ка сделают свой ход на тавлейной доске первыми.
– Здрав будь, государь, – невозмутимо поклонился Гопону воевода. Вслед за ним отдал царю поклон и Казимирович. – И ты будь здрав, господин советник.
Подметил Добрыня, присматриваясь к правителю Алыра, и еще кое-что. Под глазами у Гопона за ночь начисто и без следа исчезли темные круги, наведенные бессонницей и тревогой. На свежем, кровь с молоком, лице снова играл румянец.
Впрочем, в том, что государь-богатырь нынче с утра выглядел так, будто умылся живой водой, ничего необычного как раз не было, богатырский сон – штука хитрая.