– Хватит! – оборвал ее Николай, ударив кулачищем по столу.
Изукрашенный чеканкой и крупными лиловыми самоцветами браслет на его широком запястье так и сверкнул белым огнем. А Добрыня опять подивился тому, как неразличимо похожи близнецы из села Большие Вилы. Голос в голос – и волос в волос. Даже темно-русые вихры на макушках у обоих топорщатся одинаково. Только вот Николай и впрямь держался понахальней – и был, по всему судя, еще круче да жестче норовом, чем брат.
– Недосуг мне с тобой болтать: у меня дел невпроворот. Надо войско к походу готовить. Недели не пройдет, как мы на баканцев нападем! – рявкнул Мадинин деверь. – А к зиме победу над ними в ихней столице отпразднуем. Ясно?
Дверью Николай, выходя, грохнул так, что в окне задрожали стекла.
Выждав немного, Мадина встала.
– Всё теперь понял, Добрыня Никитич? – одно лишь это царица у воеводы и спросила, выпуская побратимов из тайника. – Ох, слава Белобогу – обошлось… Я ведь эту горницу для разговора с вами нарочно выбрала. Подумала: если что, будет где вас спрятать… Тайник этот еще по приказу моей бабки сделали, Николай про него не знает.
Добрыня кивнул. Потер занемевшую шею.
Чувствовал он себя, признаться, так, словно его по голове исподтишка огрели. Чем-то очень тяжелым, вроде волотовой булавы.
– Главное понял, – хмуро ответил великоградец. – Ты, Мадина Милонеговна, хорошо разговор повела. А герб хитрый Гопону Первому кто из братьев придумал?
– Вместе придумывали. На него еще и мой платочек попал, – невесело улыбнулась Мадина. – Я его Прову дала, когда он со змеями насмерть бился. Рукоять сабельную обернуть… Будет время – расскажу тебе все от начала до конца. И про то, как Прову с Николаем весь Алыр заморочить удалось, тоже расскажу, но – потом. Пока, если не передумал, хочу у тебя, посол великоградский, помощи попросить. Больше мне довериться некому, а мужа моего вызволять надо – иначе мы войну не остановим.
– Так, – Добрыня кивнул и пристально взглянул ей в глаза. – Он и вправду свое обещание сдержать собирался?
– И сдержит, – Мадина взгляда не отвела и не опустила. – Я Прову вчера во всем призналась, он сначала на дыбы взвился. Но ты прав оказался: поговорили мы друг с другом – и ровно лед меж нами треснул… А ночью я проснулась, гляжу: Пров одевается. Успокоил меня: мол, не тревожься, мне с Николаем повидаться надо. Тот, дескать, вспылит, ясное дело, но лучше уж с братом поссориться, чем клятвопреступником прослыть… Сказал, что к утру вернется, да не вернулся…
– Куда Николай его упрятал, ты, государыня, хоть знаешь? – прервал царицу Василий. – Во дворце где-то? И, к слову, сам-то твой деверь что – где-то в погребе хоронится? Или они с братом в городе скрытно от всех встречаются?