Фаина Раневская. История, рассказанная в антракте (Гуреев) - страница 25

Спасительным в этой фантастической и в то же время драматической истории являлось то, что Раневской было, куда идти – в театр. Преодолевать все невзгоды и кошмары революционной смуты ей помогала именно самозабвенная работа, ради которой она была готова на все.

Сначала в составе Театра актера она выступала в Евпатории, а затем вместе с Вульф перебралась в Симферополь, где была зачислена в штат труппы и уже в звании штатной актрисы стала выходить на сцену Первого советского театра (официальное название) в Крыму. Здесь Раневская была занята в «Вишневом саде» и «Трех сестрах», «Чайке» и «Дяде Ване», «Иванове» и «Последней жертве», «На дне» и «Ревизоре», «Женитьбе» и «На всякого мудреца довольно простоты».

Это были явления апокалиптического порядка – кругом рушился мир, гибли люди, уходила в небытие многовековая история, и в то же время обретала реальные очертания мечта одного отдельно взятого человека (не благодаря, но вопреки), восходящего на свой Митридат, а свершавшиеся события, невзирая на их абсолютно дикий характер, вселяли надежду на то, что «музыка революции» – это не только рев обезумевшей толпы и грохот пулеметных очередей.

Фаина Раневская: «Не подумайте, что я тогда исповедовала революционные убеждения. Боже упаси. Просто я была из тех восторженных девиц, которые на вечерах с побледневшими лицами декламировали горьковского «Буревестника», и любила повторять слова нашего земляка Чехова, что наступит время, когда придет иная жизнь, красивая, и люди в ней тоже будут красивыми. И тогда мы думали, что эта красивая жизнь наступит уже завтра».

Было, пожалуй, в этих словах Фанни Фельдман что-то некрасовское:

Впрочем, все это происходило на ее глазах, времечко пришло, и красноармейцы, вчерашние полуграмотные крестьяне и мастеровые, затаив дыхание, смотрели «Чайку» Антона Павловича Чехова, которая еще совсем недавно предполагалась к просмотру их господами.

Раневская Ф.Г. в роли Москалевой. «Дядюшкин сон». Москва, Государственный академический театр имени Моссовета. 1965 г. Фотография публикуется разрешения Государственного центрального театрального музея имени А.А. Бахрушина

О «фэномэнальном везении» Фанни Фельдман на этих страницах уже шла речь. Теперь, думается, уместно поговорить о ее вере в себя, которую Горький и называл талантом. Фаина Георгиевна, разумеется, мысленно спорила с «буревестником пролетарской революции», утверждая, что талант – «это неуверенность в себе и мучительное недовольство собой и своими недостатками, чего никогда не встретишь у посредственности». И «да», и «нет», потому что вера в себя абсолютно не исключает недовольства собой, знания своих недостатков и желания их преодолеть. Может быть, именно по этой причине Раневской был так необходим старший наставник – мудрый и опытный (Екатерина Васильевна Гельцер, Павла Леонтьевна Вульф, София Яковлевна Парнок с ее «родительским наказом»), который бы помогал провинциальной девочке не растерять веру в себя, не растратить свой талант по мелочам. Недополученная в детстве любовь с годами трансформировалась у Фаины Георгиевны в желание быть опекаемой, в жажду заботы о себе, что позволяло бы ей быть слабой и беззащитной. Но в то же время дефицит внимания и любви в годы юности стал причиной демонстративной ее самостоятельности, желания выделяться в толпе (абсолютно актерское качество), а также показного ироничного высокомерия (отсюда – старательно создаваемый актрисой собственный брутальный образ со всеми ее знаменитыми шутками и анекдотами).