Фаина Раневская. История, рассказанная в антракте (Гуреев) - страница 47
Сергей Михайлович Эйзенштейн. Фото М. Наппельбаума. 1932 г.
О публичном одиночестве
Эпоха ушла, а вместе с ней ушли и люди, которых помнила Фанни, любила, знала хорошо, как ей казалось.
События, эпизоды меж тем безостановочно сменяли друг друга, как кадры кинопленки, и поверить в то, что время минуло безвозвратно, и ничего нельзя вернуть, было невыносимо тяжело.
Но пленка все летела и летела в корзину, а на нее падали все новые и новые использованные рулоны.
Оставалось только вспоминать.
И она вспоминала Софью Парнок, которая ушла в 1933 году всеми забытая в селе Каринском под Москвой.
Перед глазами стоял Максимилиан Волошин – его не стало в 1932 году в Коктебеле.
В 1930 году застрелился Маяковский.
Осип Мандельштам, с которым в далеком 15-ом году Фанни познакомилась у Екатерины Васильевны Гельцер, сгинул в пересыльной тюрьме Дальлага в 1938 году.
Покончила с собой в Елабуге в 41-ом Марина Цветаева, а ведь казалось, что прогулка с ней по феодосийской набережной все еще продолжается…
Голосов из того времени становилось все меньше и меньше, и звучали они все глуше и глуше, теряясь в умопомрачительном грохоте нового времени.
Одна сказка превращалась в миф, другая – в реальность, и надо было принимать решение, в какой из них жить.
А Раневская меж тем продолжала вспоминать: «Я познакомилась с Ахматовой очень давно. Я тогда жила в Таганроге. Прочла ее стихи и поехала в Петербург. Открыла мне сама Анна Андреевна. Я, кажется, сказала: «Вы мой поэт», – извинилась за нахальство. Она пригласила меня в комнаты – дарила меня дружбой до конца своих дней.
…Я никогда не обращалась к ней на «ты». Мы много лет дружили, но я просто не могла обратиться к ней так фамильярно».
Спустя годы Анна Андреевна и Фаина Георгиевна встретились в эвакуации в Ташкенте.
«Я застала ее сидящей на кровати. В комнате было холодно, на стене следы сырости. Была глубокая осень, от меня пахло вином, – читаем в книге Раневской «Судьба – шлюха».
– Я буду вашей madame de Lambaille, пока мне не отрубили голову, истоплю вам печку.
– У меня нет дров, – сказала она весело.
– Я их украду.
– Если вам это удастся – будет мило.
Анна Ахматова. Фото М. Наппельбаума. 1924 г.
Большой каменный саксаул не влезал в печку, я стала просить на улице незнакомых людей разрубить эту глыбу. Нашелся добрый человек, столяр или плотник, у него за спиной висел ящик с топором и молотком. Пришлось сознаться, что за работу мне нечем платить. “А мне и не надо денег, вам будет тепло, и я рад за вас буду, а деньги что? Деньги – это еще не все”. Я скинула пальто, положила в него краденое добро и вбежала к Анне Андреевне.