При свете луны Омир тихонько придвигает к себе мешок и вынимает шкатулочку. Она пустая, пахнет какими-то специями. Рисунок на крышке трудно рассмотреть. Высокое здание, над ним ясное небо. Может, это ее дом?
Потом он берет сверток. На темном шелке вышиты цветы и птицы, а внутри – кусочки чисто выскобленной кожи какого-то животного, нарезанной на прямоугольнички, сшитые вместе по одному краю. Книга. Листы отсырели, от них пахнет плесенью, и на каждом ровными рядами начертаны какие-то знаки. Смотреть на них страшно.
Дедушка рассказывал, что, когда старые боги покинули землю, они оставили здесь книгу. Книга эта, говорил дедушка, заперта в золотом ларце, золотой ларец – в бронзовом, тот – в железном, тот – в деревянном сундуке, а сундук боги поместили на дно озера, и вокруг него плавают морские змеи в сто пядей длиной, ни одному храбрецу с ними не справиться. Но если добыть и прочесть эту книгу, сказал дедушка, станешь понимать язык птиц небесных и ползучих подземных гадов, а если ты – дух, вновь обретешь земную телесную оболочку.
Трясущимися руками Омир снова аккуратно заворачивает книгу в ткань, убирает в мешок и долго рассматривает спящую девочку в лунной тени. Укушенная рука болит. Может, эта девчонка – призрак, который вновь обрел плоть? Неужели в книге, которую она таскает с собой, заключено волшебство старых богов? Но если она владеет таким могучим колдовством, почему бродит совсем одна и с голоду украла прямо с костра недожаренную куропатку? Не могла разве попросту превратить его, Омира, в обед да и съесть? А все султанское воинство превратить в жуков и растоптать?
К тому же, утешает он себя, дедушкины истории – это всего-навсего сказки.
Ночь идет на убыль. Оказаться бы сейчас дома… Еще через час солнце выглянет из-за гор, мать пойдет по тропинке меж замшелых валунов набрать воды из ручья. Дедушка разведет огонь, солнце разбросает по равнине дрожащие тени, и сестра Нида вздохнет под одеялом, досматривая последний сон. Омир представляет, как забирается к ней в тепло, сплетаясь руками и ногами, как в детстве, а когда он просыпается, уже утро, девчонка сумела развязаться и стоит над ним с мешком в руках, разглядывает его расщепленную верхнюю губу.
После этого Омир больше уже не связывает ей руки. Они идут на северо-запад по холмистой равнине, стараясь побыстрее перебегать открытые поля от рощицы к рощице. Изредка далеко на северо-востоке можно разглядеть дорогу в Эдирне. Рана у девчонки на голове поджила, и та шагает без устали, а Омиру чуть ли не каждый час приходится отдыхать. Усталость пропитала его до самых костей. Иногда на ходу ему слышится скрип телег, рев измученных животных, и он чувствует, как рядом идут Древ и Луносвет, огромные и смирные под тяжелым ярмом.