Скоро загорается нижняя сторона матраса, и Констанции приходится вылезти из-под койки. Она бросает в огонь последние салфетки. По краям матраса перебегают язычки зеленого пламени. Гермоотсек наполняется резким химическим запахом гари. Констанция отскакивает подальше, под брызгами из распылителей просовывает руки в рукава комбинезона, натягивает на голову кислородный колпак и закрепляет на вороте липкой лентой.
Костюм начинается надуваться, заполняясь кислородом.
Уровень кислорода десять процентов, говорит колпак.
Констанция, твое поведение – вопиющая безответственность. Ты подвергаешь риску весь корабль.
Матрас разгорается ярче. В дыму высвечивается луч налобного фонаря.
– Сивилла, твое главное правило – защищать экипаж, так?
Сивилла включает потолочные лампы на полную мощность, и Констанция щурится от яркого света. Руки у нее потерялись в рукавах, ноги скользят по полу.
– Тут взаимозависимость, верно? – говорит Констанция. – Ты необходима экипажу, а экипаж необходим тебе.
Пожалуйста, убери раму койки, чтобы можно было потушить огонь под ней.
– Без экипажа – без меня – ты ни для чего не нужна, Сивилла. В комнате уже набралось столько дыма, что я не могу дышать. Через несколько минут в колпаке закончится кислород, и я задохнусь.
Голос Сивиллы становится угрожающим:
Убери койку немедленно.
Брызги оседают на прозрачном щитке колпака. Констанция пробует их стереть и только сильнее размазывает. Она поправляет книгу за пазухой и берет в руки топорик.
Уровень кислорода девять процентов, говорит колпак.
Над койкой пляшет зеленое и оранжевое пламя. Сивиллу почти не видно в дыму.
Прошу тебя, Констанция! Ее голос делается мягче, становится ласковым, похожим на мамин. Не надо так делать.
Констанция прижимается спиной к стене.
Голос меняется снова, теперь он мужской:
Слушай, Цукини, давай ты уберешь койку?
У Констанции по спине бегут мурашки.
Нужно немедленно погасить огонь. Корабль в опасности.
Слышно шипение – что-то в матрасе не то кипит, не то плавится. В клубах дыма едва виден высоченный цилиндр Сивиллы. По нему перебегают алые огоньки, и в памяти Констанции раздается шепот миссис Чэнь: «Каждая когда-либо нарисованная карта, каждая перепись населения, каждая опубликованная книга…»
Какое-то мгновение она колеблется. Картинкам в Атласе много десятков лет. Что ждет ее сейчас за стенами «Арго»? Вдруг Сивилла – единственное разумное существо, кроме нее? Чем она рискует?
Уровень кислорода восемь процентов, говорит колпак. Постарайся дышать медленнее.
Она отворачивается от Сивиллы и задерживает дыхание. Перед ней, там, где мгновение назад была гладкая стена, отъезжает вбок дверь гермоотсека номер один.