— Молился ли ты сегодня? — спросил Махраджан, глядя Самарказу в глаза.
У него самого глаза были светлыми, как олово, а взгляд — открытым.
— Я молюсь каждое утро и каждый вечер, Махраджан, — отвечал Самарказ с поклоном.
— Значит, за тобой нет грехов?
— Есть, Махраджан.
— Тяжёлые?
— Тяжёлые, Махраджан.
— Как же ты хочешь замолить их? — святой человек спрашивал спокойно, словно вовсе и не о спасении души шла речь.
Самарказа это удивило, но он прежде не разговаривал с пророками Несущего Свет, так откуда ж ему было знать, как они говорят с обычными людьми.
Обругав себя, Самарказ лишний раз поклонился и сказал:
— Я молюсь, Махраджан, и надеюсь, что Мард-Риб в своей бесконечной милости простит меня.
— Милость сына Яфры неиссякаема, но он не раздаёт её направо и налево. Только искренне раскаявшийся, ежесекундно мучающийся из-за содеянного, удостоится прощения, — проговорил Махраджан. — Таков ли ты?
— Нет, Махраджан, — Самарказ был вынужден признать, что молится скорее по привычке, не очень-то надеясь на прощение.
— Тогда не будет тебе награды за молитву, — печально, но строго сказал Махраджан.
Самарказ молчал, не зная, что сказать, и думая, для чего позвал его Махраджан. Неужели чтобы поговорить о его грехах? Тема, конечно, важная, но почему он не выбрал кого-нибудь другого? Статусом повыше. Что святому человеку за дело до какого-то ловчего и его души?
— Знаешь, сегодня я должен предстать перед лицом Мард-Риба, — сказал вдруг Махраджан, прервав мысли собеседника. — И мне страшно. Потому что меня будет судить сын Яфры, а я не уверен, что безгрешен.
— Вы сегодня умрёте?! — не удержался Самарказ.
Спохватившись, он прикусил губу. Надо же было перебить такого человека! Да ещё во время столь исключительного признания.
— Думаю, да, — спокойно ответил Махраджан.
— Вам было видение? — осмелел Самарказ.
— Да, Мард-Риб послал мне этой ночью весть, что призывает меня и что я должен исполнить его волю.
Самарказ молчал. Он понимал, что сидевший перед ним человек удостоился редкого счастья: Мард-Риб выбрал его в свои Эскафалы, посланники. Такое случалось столь редко, что имена избранных мог назвать даже малый ребёнок. И вот перед Самарказом сидел последний из пророков Несущего Свет, снискавший высшего для Махраджана счастья. Безо всякого сомнения, этот человек был святым и зря беспокоился о своих грехах. Их у него просто не могло быть, ведь каждому известно, что только человек с чистой душой становится Эскафалом.
— Меня зовут Йамирриб, — сказал Махраджан. — И моя миссия заключается в том, что я должен предостеречь тебя.