У нас был, конечно, заранее разработан план действий, тонкий, дипломатичный. Мы не знали, сколько Явхиму Цильпуку лет, что он за человек, как встретит нас. Но это не имело большого значения. Важно было разузнать, есть ли у него радиоприемник. Для начала мы решили воздействовать на бывшего почтальона лаской. Для этого несли в лесной Осовец полпуда соли, самого ходкого по тому времени товара. Часть соли мы еще в местечке решили обменять на самогонку. С пьяным говорить легче. В качестве последнего козыря фигурировала районная газета, где черным по белому написано, что Явхим Цельпук — активист и премирован радиоприемником. Это давало возможность, в случае чего, припугнуть его карами со стороны немецких властей.
Мы боялись только одного: заметка довоенная, за минувшие полгода мало ли что могло случиться с почтальоном. Его могли мобилизовать в армию, могли убить, когда в этих местах проходил фронт, наконец, он мог куда-нибудь выехать либо просто умереть. В тот день мы желали неведомому Явхиму Цельпуку доброго здоровья в сто раз сильнее, чем кому-нибудь другому на белом свете.
Наши страхи оказались напрасными. Первый встречный указал хату бывшего почтальона, добавив, что ее хозяин, должно быть, дома. Наши сердца то неудержимо бились, то замирали, а лица то вспыхивали, то бледнели.
— Спокойно, — сказал Лявон Гук, подходя к калитке. — Побольше выдержки!
Сегодня Лявон должен был выполнять роль главного дипломата. Наконец мы в хате. Стены аккуратно побелены, чисто, в очаге, как в стихах Якуба Коласа, ярко пылает смоляная коряга. Навстречу нам поднялся из-за стола низенький, подвижный человек, с выгнутыми, как колесо, ногами. Лицо бритое, чистое, и трудно сказать, сколько ему лет. Так вот он какой, желанный Явхим Цельпук.
— Вам соли не нужно? — начал Лявон Гук. — Мы из местечка.
— Слышишь, Марья! — сыпнул человек мелким горохом. — Зверь сам на ловца бежит. А ты охала, стонала, что соли нет. Бог даст день, даст и помощь. А что вы, хлопчики, за вашу соль хотите?
Из-за трубы деревенской печи на нас смотрела немолодая женщина. Ее взгляд показался нам настороженным и даже немного испуганным.
— Хотим разжиться самогонкой, — продолжал Лявон. — Ведь скоро Новый год, если считать по-церковному.
— Так-так-так, — сыпал человек. — А много у вас соли?
— Полпуда.
— Ну, всю ее я, видать, не куплю. У меня всего бутылки три. Разве позвать соседей?
— Не надо соседей, — смутился Лявон. — Хватит с нас и трех бутылок.
Теперь уже и хозяин посматривал на нас с подозрением. Существовали неписаные расценки, по которым за килограмм соли давали пол-литра самогонки. Исключительная дешевизна нашей соли, видимо, озадачила хозяина. Но мы не дали ему опомниться и высыпали соль на белую скатерть, которой был застлан стол.