Я и без него это знал. Кливер представлял собой одно большое эго без вожжей и узды. А я дал ему повод быть мною недовольным.
Какой ты все же осел, Гаррет! Сам порождаешь все свои неприятности. Тебе надо бы научиться лучше уживаться с людьми.
— Интересно, как он узнал, что я выбрался из «Бледсо», — пробормотал я себе под нос.
Морли и Стручок как по команде подняли головы, почувствовав, что сейчас последует история, которой они еще не слышали. Чтобы они не приставали, пришлось посвятить их в некоторые малоприятные подробности. В результате они узнали больше, чем мне бы хотелось.
— Да… — Морли, скользнув по мне своей отвратительной улыбкой, изрек: — Торнада.
Поистине дьявольская улыбка. Он был уверен, что догадка верна. А я и не подумал о тех, кто уже знал всю историю моих злоключений.
То, что известно Торнаде, за ночь может распространиться от моря до моря. Она обожает проводить время в компании, напиваясь и болтая. Прежде чем она успокоится, любая история в ее устах приобретает совершенно чудовищные формы.
— Если ты действительно считаешь, что нам не обойтись без тройняшек, так бери их.
— Ты подал мне более привлекательную мысль.
— Да?
— Используем клоунов, которых ты приютил у себя. Пусть отрабатывают свое содержание. Тем более что, по твоим словам, у большого к Кливеру должок.
— Прекрасная идея. Счастливчик, в каком направлении мы движемся? — спросил я.
— Имей в виду, — добавил Морли, — я окажусь для тебя опаснее, чем Кливер, если мой друг Гаррет останется разочарованным.
— На запад, — прокаркал гость, стараясь, чтобы голос не дрожал от страха.
Я не осуждал его. Он оказался между теми молотом и наковальней, о которых толкует поговорка.
— Запад — это прекрасно, — заметил я. — Запад означает, что по пути мы сможем заскочить ко мне.
Я полагал, что дружки Счастливчика уже очистили территорию.
Морли и его команду посещение моего жилища как-то не вдохновило. Они, конечно, были головорезами, но никакой головорез в здравом уме не станет вступать в зону, где Покойник может читать мысли. Им не хотелось рисковать, несмотря на все мои заверения, что тот спит.
— Он сильнее лает, чем кусает, — сказал я.
— Неужели? — ухмыльнулся Сарж.
Морли и Рохля поддержали Саржа. Стручок воспринял это как сигнал повторить милые выражения старших товарищей. Мне пришлось уступить.