Сандра всё это время о чём-то ворковала с Рчн. Блин, ну что за имя такое? Надо ему что-то более подходящее придумать.
— Хочу куфать, — сообщил Рчн в ответ на увещевания Сандры.
— Чёрт, — поднялась она на ноги. — Мёрдок, мне на работу пора.
— В смысле? — возмутился я. — Ты что, хочешь меня с ним оставить?!
— Накорми его! — рявкнула Сандра. — Дай каких-нибудь игрушек! И… И ещё…
Она вдруг закрыла лицо руками и заревела. Я, вздохнув, убрал гитару в инвентарь, подошёл и обнял Сандру за плечи. Она прижалась ко мне.
— Чё это она? — удивился Рома.
— Сам не понимаешь? — буркнул в ответ Иствуд.
Ковбой понимал. И я понимал. И Сандра понимала. Только до Ромы, самого младшего, до сих пор не доходило.
— Сколько ты навскидку можешь придумать поводов на**ать целую корпорацию и оцифровать в этот бредовый мир сознание ребёнка, которому даже трёх лет не исполнилось? — спросил я.
— Ну-у-у… — задумался Рома.
И замолчал. Дошло.
Накормить пацана без штанов — с этим проблем не возникло. Свистнул девок, отдал приказ, и пацана буквально завалили нарисованной жрачкой. Пока он утолял голод, мы в зале успели ещё разок прогнать «Звезду по имени Солнце». Только разок. А потом он выперся в зал и отобрал у Иствуда гитару.
— Но позвольте! — орал Иствуд, не зная, как поступить.
Что ж, он был не один такой. Я лично тоже растерялся. Детей — не люблю. Лезут под ноги, хватают всё, мешают. А чуть шевельнёшься или голос повысишь, он — в рёв, и тут же откуда-нибудь галопом несётся мамаша, на ходу вызывая полицию. Бр-р-р, ну их к чёрту! А педофилов — тех вообще не понимаю. Больные еб**авты. Лучше уж в монастырь уйти, обед безбрачия дать, чем вот это вот всё…
У нас же обычный ребёнок обладал взрослым телом. Класс он себе выбрал, судя по всему, воинственный. Уровень у него был нулевой. Но характеристики-то не пропьёшь. По идее, он легко мог вломить Иствуду, чуть менее легко — Роме, и совсем уже с трудом — мне. Если отбросить наречия, то он мог вломить нам всем троим. Правда, он этого не сознавал, он смотрел на нас как на взрослых, которые играют с интересными игрушками, а ему не дают. И вот он побежал по залу, восторженно колотя по струнам и наполняя помещение адским гулом.
— А вообще, по-моему, идеально, — внезапно расслабился Иствуд. — Готов уступить место в группе.
— Зависть — плохое чувство, Иствуд, — сказал я. — Когда-нибудь ты тоже достигнешь такого мастерства, если, конечно, будешь практиковаться.
В кабак вошёл Дон и окинул взглядом происходящее.
— Интересно, — сообщил он о своих впечатлениях.
— Привет, Донни, — махнул я рукой и убрал в инвентарь гитару. Во-первых, репетиция уже явно накрылась медным тазом, а во-вторых, я со своим инструментом пацану играть не позволю, понимайте как хотите. — Чё скажешь? Чё слышно?