В том, что террорист на старом снимке и наш режиссер — один и тот же человек, я уже не сомневался. Это точно не совпадение и мне не почудилось. И теперь, с учетом всего, что я знаю, вполне логичной выглядит пикировка нашего режиссера и главой местных безопасников Бейтиксом. Который, к слову, тоже маска. Не исключено, что и он коптит небо еще с тех времен, наверняка даже участвовал в аресте Иванова-Гершензона. А расстрел… Сатир подери, неужели так сложно при необходимости подделать нужную бумажку? Тем более работниками соответствующего ведомства…
Не хватало мне лишь одного, но самого важного — что же на самом деле произошло в тысяча девятьсот двадцать четвертом году на сцене тверского губернского, будущего академического, и грозит ли это чем-то мне сейчас? Разборки между кланами? Гонгадзе победил, а Гершензон попал в опалу, и потому его морально уничтожили, превратили в беглеца? Отсюда и смена фамилии, и длительная жизнь в Пензе. Все логично. Вот только это лишь один из сотни возможных вариантов того, что тогда произошло.
— Если отдаться на волю безумия, что еще можно предположить? — я как будто заговорил сам с собой.
— Самый безумный, но логичный вариант? Легко, — отозвался мой внутренний голос.
Я на мгновение даже испугался, что это проявила себя ожившая маска, но нет, никакого бунта артефактов из другого мира. Просто игры моего подсознания.
— Рассказывай… — я продолжил разговор с моим внутренним «я».
— Что ж, я бы предположил, будто Гершензон решил рассказать миру о масках. Зачем? Не знаю, но с учетом того жестоко-романтичного времени все могло быть. Или, скажем, в тверском губернском проводили какой-то жуткий эксперимент — по открытию постоянного портала, например. Что-то пошло не так, обычных людей затянуло в другой мир, и нужно было как-то это объяснять. Расстреливать весь зал было бы слишком жестоко и глупо даже по меркам двадцатых, а вот устроить показательную децимацию было в порядке вещей в гражданскую. Которая, кстати, на тот момент закончилась всего пару лет назад. А свидетелей, тех, кто остался в живых и кого не коснулась децимация, скажем, запугали, приказав говорить о контре. Или нет — слишком сложно заставить замолчать кучу народа, когда происходит хоть что-то из того, о чем я предположил. Или нафантазировал?
Внутренний голос действительно выдал что-то достаточно безумное, в духе того же Куницына, и пропал. А я остался думать о том, что это было. Игры моего подсознания? Или, как я и просил, тут найдется еще и что-то логичное? Взять ту же трагедию в Новочеркасске, о которой в свое время было приказано забыть, а потом о ней тоже заговорили, потому что наступила эпоха гласности. В общем, как бы то ни было, верной остается фраза Элечки о том, что история эта весьма и весьма темная. Но я обязательно в ней разберусь! И в том, что натворил Артемий Викторович, и в том, как связаны несчастные случаи в ТЮЗе и Гонгадзе, который для конспирации теперь сам себе дед, отец и сын. Просто для себя — чтобы знать, откуда ждать подвоха. И ради той же Лариски, чтобы в случае чего ее защитить.