Стасю тошнило от показухи, другим словом она не могла назвать происходящее в доме. Лиля и Макс продолжали изображать идеальных супругов и всячески демонстрировали Стасе, как ее любят. Даже Макс переборол неприязнь к падчерице: пытался поддержать разговор и интересовался ее самочувствием.
Первые три дня Стася провела взаперти в доме. Родители не разрешали даже выходить в сад, боясь, что она ненароком увидит своего строителя. Только на четвертый день позволили спуститься к бассейну и погулять в саду. От такой щедрости Стасе хотелось гордо отказаться, но за три дня взаперти без книг, журналов, телевизора и простого общения, она чуть не сошла с ума.
Стася переоделась в купальник и спустилась к бассейну. Растянувшись на шезлонге, она прикрыла глаза и стала мысленно представлять встречу с дедушкой и Беркутом. Она не сомневалась, что деду понравится ее парень, они уже сумели найти общий язык, но переживала, что строгий Михаил Иванович станет сильно давить на него. Вдруг со стороны соседей Стася услышала какой-то шум. Она решила, что это Тарасовы въезжают в новое жилище, и захотела подсмотреть за соседями. Забор между их участками был сплошной, поэтому Стася взяла пластиковый столик, придвинула к ограде и забралась на него.
Это были не Тарасовы. С задней части соседского дома у вторых ворот стояла легковая машина, в багажник которой Беркут складывал свои вещи, а за рулем сидела Вика, та самая, что вечно строила глазки парню. Стася не могла слышать, о чем они говорили, но видела, как оба смеялись. Потом Вика вышла из машины, чтобы помочь Беркуту с мелкими пакетами. Когда все было погружено, он взял девушку за руку, подвел к машине и усадил на водительское кресло, а сам сел рядом на пассажирское.
Они уехали, оставив после себя неприятное послевкусие предательства. Стася чуть не упала со столика, ноги отказывались держать, а сердце бешено колотилось, отдаваясь сильной болью. Стасе показалось, что на жаркой улице не хватает кислорода. Задыхаясь, она стала жадно ловить ртом воздух, пока по щекам катились слезы.
* * *
Три с половиной недели для Стаси тянулись как целый год. Дни напоминали один другой, и ничто не могло их скрасить. Она почти не общалась с родителями, только за едой могла перекинуться парой слов. Такое поведение Лиля и Макс приняли за хороший знак, решив, что Стася наконец смирилась со своей судьбой. Это было не так. С каждым днем она все больше мечтала о свободе, и это стремление давало ей сил на притворство. Только утром того дня, когда была назначена встреча с дедушкой, она позволила себе показать волнение.