Сашино хладнокровие мигом испарилось, и он разрыдался, опустившись на землю рядом со Стасей. Он закрыл лицо руками, и только по вздрагивающей спине можно было понять, что он плачет.
— Я не могла так поступить, — пробормотала Стася. — Это неправда. Все не так.
— Не так?! — взревел Саша и, схватив Стасю за плечи, развернул лицом к фотографии ребенка на мраморе. — Смотри! Смотри, сука! Ты его угробила!
— Не верю! — разрыдалась Стася.
— Ты назвала его в честь любимого папочки. Сама выбрала имя. Говорила, что Сережа — смысл твоей жизни, а на деле… Только представь, каково ему было одному, без мамы, в холодной машине…
— Прекрати!
— Он плакал, когда ты развлекалась…
— Хватит!
— Умирал, когда его мать…
— Прекрати! Хватит!
Стася бросилась на Сашу и стала бить его кулаками в грудь, но ему это был сродни комариному укусу. Он перехватил Стасины руки и одной своей стал удерживать оба ее запястья. Ему нравилось смотреть на ее беспомощность, наконец он чувствовал свою власть. Захотелось закрепить этот результат. Саша шагнул к большой плачущей иве и фактически пригвоздил Стасю к стволу. Продолжая удерживать ее запястья, второй рукой он сжал Стасин подбородок и, не обращая внимания на ее визг, впился в ее губы.
— Мерзавец! — прокричала она, как только он отстранился.
— Мерзавка здесь ты! Разрушила мою жизнь, убила нашего мальчика. Как ты с этим будешь жить, Станислава? Я же специально просил Макса помочь тебе пережить трагедию. Ты чуть с ума не сошла из-за чувства вины. Видит бог, я не хотел тебе рассказывать про Сережу, но ты вынудила.
В сердце Стаси что-то кольнуло. Она не вспомнила Сережу, но волна чувств, возникшая из ниоткуда, заставила ее почувствовать себя матерью. Матерью без ребенка.
— Не может быть… У меня был сын… сын…
Она медленно съехала на землю. Ее сарафан давно перепачкался, но ей было все равно. Мир рухнул в одно мгновение, и теперь осталась лишь боль.
— А дедушка? Почему он ничего не знает о Сереже? — уже спокойнее спросила она.
— Ты сама запретила ему рассказывать. Злилась из-за их ссоры с твоим папой. Ты вообще никому не разрешала говорить о сыне. Я тебе не перечил, даже Оля не знала до вчерашнего дня, что у нас был ребенок. Для меня было главным твое спокойствие.
— И теперь что? Что ты от меня хочешь? Наказать? Да, у тебя это вышло. Я ненавижу себя.
— Я хочу на тебе жениться. Если не хочешь по любви — не надо. Я не прикоснусь к тебе после свадьбы, а потом дам развод. Наш брак — самое малое, что ты можешь сделать, чтобы искупить свою вину передо мной.
— Торгуешься? — усмехнулась Стася.