— Позволишь мне сделать на свой вкус? — спросил он.
— Что? Хот-дог? Пожалуйста, я не привередлива в еде.
— Отлично.
Беркут стал умело собирать хот-дог: смазал майонезом булочку, уложил кусочек сыра, потом сосиску, полил кетчупом и горчицей, добавил маринованные огурчики и посыпал хрустящим жареным луком. Стася действительно была не голодна, но глядя на то, как готовит Беркут, она почувствовала, как засосало под ложечкой.
— Держи, — протянул ей хот-дог Беркут. — Только аккуратнее: горячо.
Стася откусила угощение и от удовольствия прикрыла глаза. Было неимоверно вкусно. Хотя она не помнила, какие любила блюда раньше, теперь могла точно сказать, что обожает хот-доги.
— Очень вкусно, — сказала она. — У тебя большой опыт в этом деле?
— Есть немного. Мы с друзьями иногда выбираемся на природу, и сосиски — мое коронное блюдо. Я знал, что с тобой это поможет.
— Хочешь сказать, я обжорка? — поддела его Стася.
— Нет, но ты точно умная девушка, а значит, заинтересуешься парнем, который может тебя вкусно накормить. А теперь пойдем к костру.
Беркут взял две банки колы и повел ее к костру. Он постелил на бревно циновку, усадил Стасю и сам устроился рядом. С другой стороны костра сидел бородач Михалыч, благодарный за такой праздник, и бренчал на гитаре какую-то песню своей советской молодости. Слов никто не знал, поэтому ему не подпевали, но внимательно слушали. Он пел о дальней дороге, любимой, которая ждала его дома, но так и не дождалась, выйдя замуж за другого.
Ночь была теплой, но Стася дрожала. Все происходящее ей казалось сказочным сном, и так не хотелось просыпаться. Ее волновала и близость парня, к которому она чувствовала непреодолимую тягу, а в животе уже давно запорхали бабочки.
Беркут заметил, что его прекрасная спутница дрожит. Он снял свою куртку и накинул ей на плечи. Стася, благодарно улыбнувшись, подняла на него свои бездонные карие глаза. Сейчас в них отражался огонь, но Беркуту казалось, что он видит пламя ее души. Он отпустил все мысли, перестал думать и просто потянулся к ней.
Стася не отпрянула, не оттолкнула, она лишь прикрыла глаза и позволила ему поцеловать себя. Мягкие губы Беркута осторожно коснулись ее губ, и в этот момент словно миллион маленьких иголочек пронзил их обоих. Странное, но чертовки приятное ощущение. Миниатюрная теплая ладошка легла на колючую щеку Беркута, и он улыбнулся сквозь поцелуй, теснее прижимая к себе Стасю.
— Прогуляемся по берегу? — спросил он, как только Стася отстранилась.
— Пойдем.
Стася не понимала, от чего так горят щеки — от жара костра или поцелуя Беркута. Она опустила голову, чтобы кавалер не заметил ее глупой улыбки. Они отошли подальше от всех и стали любоваться луной, отражавшейся в мелкой ряби воды.