– Умею, – кивнула Тайра. Она растерялась из-за этого подарка и теперь не знала, что ей делать. – На дудочке и на гитаре, папа научил.
– Хорошо, – ответил Риан и замолчал. Он все молчал и молчал, и, чтобы прервать это молчание, ставшее невыносимым, Тайра поднесла дудочку к губам и дунула.
Первой заиграла веселая детская песенка «Одуванчики», особенно популярная здесь, на севере – под нее дети весной и летом играли и водили хороводы, некоторые даже умели ее насвистывать без всяких дудочек.
Через минуту, когда мелодия закончилась и Тайра опустила руку, Риан негромко сказал:
– Такая дудочка была моим первым артефактом. Когда я немного подрос, мы ее сделали… вместе с мамой. Я вспомнил об этом сейчас и решил сделать, а потом подарить тебе.
– Спасибо, – искренне поблагодарила Тайра и добавила, чтобы его отвлечь: – А я не знала своей мамы, она умерла при родах. У нас есть только магпортреты, которые я видела, пока не ослепла, но уже не могу вспомнить, что на них изображено. Папа говорит, я на нее похожа.
– Хочешь… – Риан говорил медленно, словно не был уверен в том, что предлагает. – Хочешь, я посмотрю на эти магпортреты и расскажу тебе, какой была твоя мама? Как сегодня утром, когда мы наблюдали рассвет.
Тайра улыбнулась, понимая: это такая неловкая попытка хоть как-то сблизиться с ней. И несмотря на то, что отец много раз описывал внешность мамы, она ответила:
– Хочу.
Судя по вздоху, Риан обрадовался. И отец тоже будет рад. В конце концов, в чем-то он прав и Тайре не обязательно быть такой упрямицей. Пусть Риан ухаживает, если ему нравится, главное, чтобы не настаивал.
И на танцы она давно хотела сходить.
Иногда Тайре казалось, что спать она любит гораздо сильнее, чем бодрствовать. Точнее, не спать, а видеть сны. Ключевым словом здесь было «видеть», ведь во сне Тайра действительно видела, и окружающий ее мир был ярким, как в детстве. Таким она его помнила.
Ее пес тоже был здесь, как и всегда. Лежал рядом, уткнувшись мокрым носом в руку, и посапывал. Тайра привстала и огляделась – они находились на широкой поляне, усыпанной ярко-желтыми одуванчиками, а вокруг шумел и волновался лес. Молодой, зеленый и живой – наверное, такой же лес окружал ее и наяву.
Тайра села прямее, погладила пса по голове. Он посмотрел на нее светло-голубыми, почти прозрачными глазами, и она вдруг сказала, сама не понимая, зачем это делает:
– Интересно, что будет, если я выйду замуж?
Несколько секунд пес смотрел на нее, будто пытаясь понять сказанное, а потом оскалился и зарычал, и в этом рычании Тайре послышалось ревнивое «не смей!».