- Привет! - раздался за ее спиной так и не забытый ею низкий бархатный голос.
Эбби счастливо улыбнулась, стараясь не заплакать. «Улыбка-раз-два-три». Она обернулась.
- Привет! Как ты?
Это был идиотский вопрос, но очень искренний.
Он был точно таким, как она его помнила. Хотя нет - он похудел, он был бледным, на нем была смешная короткая больничная сорочка с пятнышками свежей крови, он держался за стену, и было видно, что каждый шаг дается ему с трудом. Но его ярко-голубые глаза были прежними. Ощущение исходившей от него силы, несмотря ни на что, было прежним. И бабочки в животе Эбби были прежними.
Казалось, роскошная больничная палата куда-то исчезла. Она живо почувствовала запах дыма, вонь застарелого пота, металлический вкус страха во рту. Она тогда сначала не поняла, почему крики и смех разом смолкли, а потом увидела великолепного высокого красавца на мощном коне, скакавшего прямо на огонь, не замечавшего направленных на него стволов.
И он был все тот же, несмотря на бледность и сдерживаемую гримасу боли, которая то и дело кривила его красивые губы.
Образ ее снов слился с реальным человеком.
- Я тебя напугал? Плохо выгляжу?
- Нет, - только и ответила она. У нее не было сил лгать, не было сил защищаться, не было сил ни на что.
- Я решил, что негоже принимать даму в больничной сорочке, которая при каждом движении того и гляди распахнется. Однако одеться оказалось совсем не так просто, как я думал.
- Ты мог бы попросить кого-нибудь тебе помочь…
Эбби вспомнила толпу людей в коридоре, каждый из которых готов был ринуться к нему по первому сигналу.
- Может быть, я…
Эбби машинально хотела предложить свою помощь, но потом представила, как это будет выглядеть… Она смутилась, запнулась, покраснела, но кое-как выкрутилась:
- Может быть, я позову кого-нибудь?
- А сама что же?
Значит, он заметил ее смущение. Он, как прежде, видел ее насквозь, читал ее мысли.
«Успокойся, Эбби, это невозможно. И ты поклялась сохранять лицо!»
- Лучше я позову кого-нибудь из соседней комнаты.
- Не надо, - резко бросил он. Было видно, что ему все труднее стоять на ногах. - Они тут не для того.
- А для чего? Прости, я не хотела быть любопытной…
- Ты не поверишь, но это люди, которые правят Арифой.
- Я думала, Арифой правит твой отец.
- Мой отец давно потерял к этому интерес.
Эбби вспомнила фотографии в газетах: хрупкий седой человек, рядом с которым всегда стоял крупный, полный старший сын.
- Твой брат…
Зейн устало отмахнулся, скривившись от боли. Его короткая больничная сорочка по бокам удерживалась только тесемками, при взмахе руки она слегка разошлась, и Эбби не могла оторвать глаз от смуглого мускулистого тела, видневшегося между белой тканью.