- Прости, друг… - Зейн похлопал испуганного коня по шее. Он подождал, пока животное успокоится, потом спешился одним ловким, быстрым, привычным движением. Отпустив поводья, он сделал два шага вперед и встал на краю скалы, не замечая головокружительной черной бездны у своих ног. Он смотрел на огни города. Слабая улыбка, кривившая его рот, исчезла, теперь его губы были сурово сжаты.
Зейна захлестнула волна стыда и отвращения к себе. Он чувствовал себя глупцом. И он заслужил это, потому что вел себя, как глупец. Наивный глупец.
Он мнил себя знатоком человеческих душ, думал, что видит людей насквозь. Но та, за которую сегодня поднимает бокалы вся страна, одурачила его. Единственное, чем он мог себя утешить, - его сердце не было затронуто. Но гордости его был нанесен страшный удар.
Конечно, теперь все представлялось ему совершенно ясным и очевидным, он мог вспомнить десятки знаков и тревожных звоночков, которые должны были открыть ему истинную природу их связи. Но все полгода их головокружительного романа Зейн был будто бы слеп. Он нарушил все свои правила и даже стал называть их отношения… «отношениями». Он был слепцом, идущим по краю пропасти, подобной той, что сейчас зияла у его ног, и кто ведает, куда мог завести его следующий шаг.
К счастью, он этого так и не узнает. Кайле надоело ждать, и, как только подвернулась добыча покрупнее, она с легкостью его оставила. Все это время Зейн был наивно уверен, что все вертится вокруг него, а на самом деле обворожительная Кайла вертела им.
Она ездила домой в Арифу проведать семью, но вернулась в Париж на день раньше. Зейн был рад отменить все дела и провести весь день с ней в постели. Он лежал на кровати, поглядывая то в ноутбук, который держал на коленях, то на Кайлу, которая, накинув пеньюар, сидела перед зеркалом и поправляла макияж.
- Тебе это не нужно, - сказал он машинально.
За полгода их тайного романа Зейн ни разу не видел Кайлу без макияжа. Где бы они ни проводили ночь, Кайла умудрялась навести марафет, пока он еще спал, и к его пробуждению выглядела безупречно.
Она повернулась к нему с холодной улыбкой, какой он никогда прежде не видел.
- Это очень мило с твоей стороны, но, знаешь… - Она еще раз провела по губам помадой, встала, подошла к кровати. - Я готова была ради тебя притворяться, что люблю искусство, эту нудную оперу, интересоваться политикой и прочим бредом, но я совершенно не готова выглядеть как какая-то деревенщина, а тебе, похоже, именно такие нравятся.
Она издала резкий смешок, так непохожий на ее обычную мягкую и несколько даже льстивую манеру.