Позволю себе вспомнить еще один, «бытовой», эпизод. В пору, когда поездки за границу для ученых были затруднены, а туристические поездки еще были редки, Г. П. Макогоненко впервые поехал в Италию с туристской группой, в которой большинство составляли работники образования. Женскую часть группы обижало, что профессор держится гордо, не участвует в общих прогулках, ни с кем не «дружит». Последней каплей, переполнившей их терпение, стало то, что Георгий Пантелеймонович вечером сидел за столиком на площадке перед фасадом гостиницы, пил вино и курил сигару. Это было воспринято как «вызов коллективу». Было созвано собрание туристской группы, и Макогоненко было вынесено порицание, на которое он никак не отреагировал, так как на собрание не пришел. На следующее утро до завтрака он отправился на рынок и купил махровый халат. Увидев пакет, с которым профессор явился на завтрак, дамы набросились на его покупку, порвали бумагу, обнаружили халат и стали расспрашивать, где он приобрел «эту прелесть» и сколько заплатил; а затем, после завтрака, всей гурьбой во главе с переводчицей отправились на рынок за халатами. Торговка, увидев, каким успехом пользуется ее товар, немедленно подняла цену. На протесты покупательниц, которые напомнили ей, что час назад турист из их группы купил такой халат вдвое дешевле, торговка возразила: «Но ведь он такой обаятельный». В обаянии Г. П. Макогоненко немалое значение имело то, что за его мягкостью крылась твердость, своеобразный стоицизм, присущий его индивидуальности и поколению, к которому он принадлежал.
Мне рассказывали, что незадолго до смерти, тяжело больной, он пришел на дачу к Григорию Абрамовичу Бялому, с которым дружил, и его жене, Ирине Григорьевне. Они посидели, поговорили, пошутили, даже посмеялись. Через несколько дней Г. П. Макогоненко умер. Он приходил прощаться, но никому об этом не сказал.
11. Исаак Гликман в студенческой компании
Насколько я могу теперь вспомнить, Исаак Гликман появился в нашей группе студентов Института литературы, истории, философии и лингвистики, вскоре «превращенном» в соответствующие факультеты Ленинградского университета, в 1935 году. Среди массы студентов выделялись два молодых человека: Макогоненко и Гликман. Оба они были высокими, видными, и, что было редко в студенческой среде, оба хорошо одевались, но на Гликмане одежда сидела особенно эффектно. Казалось, что он готов выйти на сцену. Вообще в его осанке, легкой походке, движениях сквозил намек на то, что он принадлежит другой среде, где люди живут и общаются по иным законам, чем в нашем студенческом обществе, простодушном, не чуждающемся просторечья и фамильярности. К студенческим заботам и волнениям он относился с добродушной иронией, которая никого не обижала, так как Исаак был очень остроумен и выражался метафорически.