Один раз в подготовке такой студенческой вечеринки активное участие принял Исаак Гликман. Было это так: готовясь во время экзаменационной сессии вдвоем к экзамену, я и моя однокурсница Таня Вановская сочинили небольшую пьесу в стиле бурлеска, как теперь говорят, «по мотивам „Гамлета“» Шекспира. Сюжет пьески состоял в том, что Офелия (воплощение студенчества) под влиянием замысловатых речей Гамлета, Тени его отца, Могильщика и др. персонажей, растерялась и затем сошла с ума. Остроту и актуальность этой драматической импровизации придавало то обстоятельство, что весь текст персонажей драмы (кроме Офелии) состоял из любимых выражений, смешных, неудачных формулировок и пассажей из лекций профессоров, читавших нам разные предметы. Посещение лекций было в Университете обязательным, начальство внимательно следило за «прогулами». Состав профессоров был исключительно сильным. Л. Я. Гинзбург, вспоминая об этом времени, писала: «Тридцатые годы — это не только труд и страх, но еще и множество талантливых, с волей к реализации, людей и унаследованных от прошлого и — еще больше — растормошенных революцией, поднятых на поверхность двадцатыми годами… Тридцатые годы — это ленинградский филфак, во всем блеске (вторая половина тридцатых: Эйхенбаум, Томашевский, Жирмунский, Гуковский, Пропп)» [27]. См. об этом подробнее выше. Однако, помимо этих блестящих ученых — лекторов, были унаследованные от прошлых лет педанты и вульгарные социологи и идеологи рапповского типа. Кроме того списка великих филологов, читавших нам лекции, который приводит Л. Я. Гинзбург, я могла бы перечислить немало блестящих имен таких профессоров как И. И. Толстой, С. Д. Балухатый, Л. В. Пумпянский, академик А. С. Орлов и др. Но и эти великие лекторы иногда допускали словесные оговорки, которые подхватывали студенты, всегда находившие поводы посмеяться в моменты, когда чувствовали утомление. Многие профессора знали об этом и сами умышленно давали им повод подхватить острое слово и повеселиться.
Из таких «оговорок» и «перлов» и состояли монологи героев пьески. Главная роль в ней была предназначена нашему однокурснику Грише Бергельсону, который был известен как талантливый имитатор голосов, с большим успехом выступавший на студенческих вечеринках с юмористическими импровизациями, в частности, со сценками, содержавшими шаржи на профессоров. В нашей «пьеске» Грише предназначалась роль Гамлета, исполняя которую он сначала говорил, как профессор С. С. Мокульский, а затем, когда Гамлет имитирует сумасшествие, подражал профессору Иоффе, читавшему нам историю искусств. Иоффе — теоретик искусства, и излагал свои теории он сложно, малопонятно, а Мокульский — красивый и элегантный человек, высоко державший голову, казался аристократом. Говорили, что он «дышит верхним воздухом». Роль могильщика исполнял Леша Алмазов — студент нашего курса. Он подражал профессору Н. К. Пиксанову, в частности, произнося фразу из его лекции «Литературу мы анализируем как труп. Она — объект нашего анализа».