.
Разработке основополагающих начал методологии и методики филологической науки в применении к специальной сфере — истории древнерусской литературы — он посвятил фундаментальные труды: о летописании, одной из кардинальных тем русской медиевистики (кандидатская и докторская диссертации); о важнейшей сфере познания особенностей литературы XI–XVII вв. — текстологии (монография «Текстология», 1962); об эстетике художественных текстов этого большого исторического периода и дальнейших судьбах его эстетической системы («Человек в литературе Древней Руси», 1958; «Поэтика древнерусской литературы», 1967 и др.).
На интерес современных читателей к отдельным историческим и историко-литературным проблемам Д. С. откликался не эффектными и спорными гипотезами, а книгами, содержавшими плоды упорной исследовательской работы — новые материалы, факты и оригинальный, всесторонне аргументированный подход к явлениям, породившим споры в научной среде (его труды о «Слове о полку Игореве»).
Нравственные принципы, которые всегда лежали в основе его деятельности, стали очевидны, когда в круг его занятий вошли вопросы истории быта, истории искусства, экологии природы и культуры, когда его научная деятельность сомкнулась с практической общественной деятельностью.
Особенности личности Д. С. стали важным фактором жизни нашего общества в сложный период этой жизни. Д. С. стал этическим авторитетом, когда в обществе активно обсуждался вопрос о выборе исторического пути и народ нуждался в нравственном авторитете, в людях, которым можно безусловно верить.
В некоторых отношениях Д. С. Лихачев может быть сопоставлен с Н. М. Карамзимым. Появление томов «Истории» Карамзина, вернувших русским читателям прошлое страны, утвердило за автором этого труда высокое значение нравственного авторитета. Пушкин вспоминал: «Все, даже светские женщины, бросились читать историю своего отечества, дотоле им неизвестную. Она была для них новым открытием. Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка — Коломбом» [37].
Д. С. Лихачев ввел в круг научных интересов молодых людей древнерусскую литературу и тем самым расширил ареал современной культуры. Строго научная «пропаганда» литературы Древней Руси была явлением, ломающим стереотипы вульгаризаторского подхода к истории литературы и бесстрастного академического описания ее текстов. Д. С. продолжал дело своих ученых предшественников. К произведениям XI–XVII веков он относился как к непреходящей эстетической ценности. Конечно, ему была чужда чувствительность, которая давала себя знать в «Истории» великого сентименталиста Карамзина, но его восприятие памятников древнерусской литературы было глубоко личным и эмоциональным. О своих научных трудах он отзывался как о выражении живой памяти о трагической истории России, восстанавливая которую «записываешь наиболее дорогие имена», и «такие находились для меня в Древней Руси», — добавлял он