Идея о роли «диалога» в истории культуры неоднократно разрабатывалась философами, поэтами и культурологами — ср., например, замечательную статью Мандельштама «О собеседнике», известные труды М. М. Бахтина или работы Эммануэля Левинаса и других философов-«диалогистов». У Л. М. Лотман литература также рассматривается как «земля людей», где происходит общение наиболее выдающихся личностей эпохи между собой и с читателем, будь то в форме беседы, спора или соревнования. Говоря о взаимодействии писателей в рамках единого литературного процесса, Л. М. подчеркивает в некоторых работах и мысль о влиянии филологической науки, в частности фольклористики, публикации древних текстов и др., на художественную литературу (Русская литература, 1972, 2, с. 129–141; 1996, 1, с. 19–44). Идея коллективного характера развития культуры близка Л. М. Лотман и по сути дела лежит в основе данной книги.
Мы надеемся, что книга найдет путь к читателю, интересующемуся историей литературы и культуры.
Минувшее меня объемлет живо
А. С. Пушкин
Вся моя жизнь прошла в Петрограде — Ленинграде — Санкт-Петербурге. Это была длинная жизнь, и хотя я не гожусь в летописцы: я никогда не вела записей и дневника, мало того, я не фиксировала дат и зачастую не запоминала их, — я все же долго наблюдала меняющуюся и движущуюся вокруг меня действительность, которая радовала и угрожала нам, была трагической, тревожной, но и радостной, энергичной, мажорной. Восприятие жизни во многом зависит от характера человека, воспринимающего ее или вспоминающего о событиях. Мой брат Юрий Михайлович Лотман «каялся», что остается оптимистом, несмотря на то, что исторический опыт требует от него большой объективности в оценке реальности. Так что склонность к оптимизму — наша семейная черта. В день, когда мне исполнилось шесть лет, я, глядя с седьмого этажа из окна нашей квартиры на толпы людей, которые шумели на Знаменской площади, украшали себя бумажными гвоздиками и бантами, а памятник Александру III красными повязками, спросила папу, правда ли, что эти люди празднуют мой день рождения. Папа посмеялся и сказал, что они отмечают совсем не мой день рождения, а государственный, официальный праздник. Это сообщение немного огорчило меня, так как вид толпы, оформленный и упорядоченный талантливыми художниками русского авангарда, был живописен и привлекателен, и хотелось быть причастной к этому веселью. Наша семья была очень дружной. Отношение родителей к детям, которых было по тем временам не так просто прокормить (нас было четверо), было непринужденным, но продуманным и ровным. Ссоры никак не поощрялись: на попытки ябедничать отец возражал: «Доносчику первый кнут». Во все тяжелые моменты жизни семья была для нас опорой, прибежищем и ориентиром.