Когда стало известно, что мама родила мальчика, появилась возможность навещать ее, и папа сначала взял с собой Инну. В следующий раз он решил пойти к маме со мной. Он собрал меня, надел на меня кружевной передник, этот передник у нас был один на троих, и мы пошли. Дело было в конце февраля — начале марта. Было скользко, я обнаруживала все время тенденцию упасть в снег или в лужу, и папа подымал меня, как бы выдергивая за руку. Это всегда было больно, но мы никогда не подавали вида, не желая мешать ему делать так, как ему нравится, а он думал, очевидно, что это нас забавляет. Юра показался мне очень красивым, хотя взрослые потом говорили, что у него большой нос. Но уже к двум годам он стал хорошеньким кудрявым мальчиком. Папа принес маме в больницу кулек с монпансье и бутерброд с котлетой. Мама мне сказала: «Лида, хочешь котлету?». Папа стал мне моргать, чтобы я не брала. Но это было свыше моих сил, и я сказала, что хочу. Надеюсь, что я съела не весь бутерброд. Сейчас уже не помню. Я вообще отличалась очень хорошим аппетитом. Помню, как-то я пошла к маме и попросила еще кусочек хлеба с медом, и мама сказала: «Что это такое?! Все дети как дети, а Лида какая-то жадная». Я не поняла, что эти слова не похвала, а осуждение, и, вернувшись в детскую, гордо сказала: «Вы все дети как дети, а я какая-то жадная». Очевидно, нашим родителям было очень тяжело кормить такую большую семью. Отец ходил по ночам работать на мельницу, и один раз даже взял меня с собой показать, как она работает. Летом он по ночам сторожил огороды, чтобы получать овощи, а мама работала в госпитале, где ей выдавали рыбий жир, который нас заставляли пить, чтобы восполнить отсутствие молока, масла и витаминов. Один раз мама сделала попытку устроить нас в детский сад. Если не ошибаюсь, в организацию «Капля молока». Там мне очень понравилось. Там был большой зал и рояль, на котором играла учительница и одна девочка, которую почему-то все учителя и нянечки очень любили. Нам дали обед: бульон, в котором плавал кусок свиного сала, но после этого у нас всех троих болели животы, и мы больше в детский сад не ходили. Как раз в это время папа заболел. Он простудился на ночной работе, и у него было воспаление легких. Помню, что мама очень беспокоилась, ведь у него, как я после узнала, в юности был туберкулез. И в семье было тягостное, грустное настроение. Однажды он встал и, ступая в больших неуклюжих валенках, пошатываясь, задел провод, уронил лампу и разбил зеленый прекрасный абажур, которым я любовалась, когда зажигался свет. Я очень об этом жалела.