Воспоминания (Лотман) - страница 51

В первый год войны зима была очень суровая. Я ходила на работу и с работы через Неву по льду. Однажды мне повезло. Хорошенькая девушка — медсестра, которую очень любили и баловали офицеры и врачи (ее успех у мужчин отчасти объяснялся тем, что ее маленький рост вызывал у них умиление) вдруг угостила меня куском от плитки шоколада. Я хотела принести этот подарок домой, но пришлось поступить более эгоистично. Продвигаясь на обратном пути с работы по узкой, заледенелой тропинке, я вдруг почувствовала резкую слабость. Мне вдруг захотелось немедленно лечь, но я сознавала, что этого нельзя делать. Мимо меня скользили тени обгонявших меня пешеходов, но я прекрасно понимала, что, если я упаду или лягу, меня никто не подымет — никто не сможет этого сделать. Я шла на дрожащих ногах и по маленькому кусочку откусывала от шоколадки. Так я дошла до дома и преодолела опасный соблазн лечь на лед. Дома обнаружилось, что у меня высокая температура. Я заболела ревматизмом в острой форме и проболела полтора месяца. После болезни я не вернулась в госпиталь. Узнав, что в городе открываются детские дома для сирот, родители которых погибли во время блокады, что в эти дома нужны педагоги и другие работники, я нанялась в такой детдом для детей школьного возраста.

Свою работу в детдоме я начала, когда он только стал развертываться. Дети приходили и пополняли состав уже принятых воспитанников. Коллектив их рос, еще не был организован. Детский дом помещался в красивом особняке, в нем были парадные залы. В одном из них была устроена столовая, где разом питались все дети, которые жили в светлых, но довольно тесных комнатах. Директор, вернее директриса, уже была в своем кабинете и редко из него выходила. Всем заправляли ее заместители: зав. учебной и зав. хозяйственной частью. По преимуществу все занимались хозяйственными делами: раздавали детям хлеб и пищу во время их кормления, укладывали их спать, следили за их чистотой, например, гладили их белье, в котором нередко попадались вши и гниды. Зам. директора по хозяйственной части — красивая, нарядная женщина средних лет — в определенные часы стучала в дверь директорского кабинета и вносила директору поднос, накрытый крахмальной салфеткой — завтрак и обед. Директором была орденоносица, заслуженная учительница. У нее были связи в высших эшелонах власти и в среде начальствующей интеллигенции. Впоследствии, когда детдом более стабилизировался, кому-то, директору или воспитателям, пришла в голову идея организовать олимпиаду — соревнование между детьми на лучший рисунок. До этого дети соревновались в рассказах о своем прошлом, по большей части о трагических событиях их юной жизни. Дети вообще любят рассказывать страшные истории и слушать трагические, таинственные рассказы, сопровождающиеся пугающими жестами. Опыт жизни наших воспитанников давал им обширный реальный материал для искренних и правдивых повествований такого рода. Среди этих детских признаний меня поразил рассказ мальчика шести лет о том, как он на саночках вез хоронить свою маму в сильный мороз, «а саночки все скрип, скрип, скрип». Мальчик этот впоследствии не попал в наш детдом, его перевели. Я часто вспоминаю о нем. Мне кажется, что я однажды видела его после войны: я ехала в троллейбусе по мосту, а он бежал в группе ребят. Надеюсь, что это действительно был он. Дети живо заинтересовались соревнованием по рисункам, которое разнообразило их занятия и возбудило надежду на какие-то поощрения. Поощрений, кроме похвалы, весьма вялой, не было. Но директриса ознаменовала итог этого соревнования, пригласив Серова — известного живописца, председателя Союза художников, и его заместителя, тоже известного художника. Они отметили как наиболее удачный рисунок мальчика Бориса Столярова, в котором они усмотрели «динамизм». Мальчик получил незадолго до этого известие о гибели своего отца на фронте, но высокая оценка его работы была вызвана не этим — просто так совпало, и возможно, это дало ему хоть какое-то утешение. Высоко ценя квалифицированный отзыв авторитетных специалистов, директриса пригласила их на праздничный ужин и чай. Самое удивительное, что приглашение на этот ужин получили и двое воспитателей — я и моя коллега Зинаида Корнельевна Лимина — артистичная и изящная молодая женщина. В детском доме, как и на своей предыдущей работе в госпитале, я работала в течение 10 часов и никогда не питалась — не ела и не пила в течение всего рабочего времени, но предупреждение, которое было нам сообщено, удивило меня еще больше, чем само приглашение. Мы должны были присутствовать, вести разговоры об искусстве, но отнюдь не принимать участия в чаепитии и трапезе. Так оно и было осуществлено. Мы вели беседу с господами, которые заказывали и пили чай. Это было не обидно, так как по нашим понятиям было проявлением другого, не нашего мира. Откуда учительница, уважаемая в городе, набралась этих замашек барыни-крепостницы?