Обаяние лекций Гуковского определялось и тем, что они носили сугубо «деловой» характер — в них не было бессодержательного красноречия. Они были насыщены фактическим материалом, часто разысканным самим лектором, а не почерпнутым из легкодоступных источников.
Стремление к углублению своих обширных знаний побуждало Г. А. неустанно трудиться. Он утверждал, что читать медленно — все равно, что не читать вовсе, и что нет ничего худшего, чем терять время по мелочам, попусту. Часто он читал на ходу. Я сама видела, как он зимой, в тридцатиградусный мороз, входил в вестибюль Пушкинского Дома, читая книгу. Все, кто были в вестибюле, заахали: «В такой мороз!». Г. А. ответил: «А я его не заметил!». Но воротник его зимнего пальто был поднят, меховая шапка съехала на нос, а очки запотели. Может быть, это было своего рода «щегольство», но свежие «новости» из старых времен были его hobby, и он вступал с такими известными эрудитами, как музыковед Ив. Ив. Соллертинский и П. Н. Берков, в шуточные соревнования на знание малоизвестных или вовсе неизвестных исторических фактов и текстов.
Студентам Гуковский тоже с самого начала стал прививать вкус к самостоятельным разысканиям, и вскоре в семинаре, который он вел, студенты стали выступать с докладами, содержавшими их разыскания, попытки нового осмысления известных фактов и опыты введения в научный оборот новых материалов. Я помню, как Юра Макогоненко на семинаре по XVIII веку с энтузиазмом, размахивая руками, доказывал, что Радищев был последовательным революционером, а либеральные идеи, которые присутствуют в некоторых главах его книги, излагают точку зрения некоего, не до конца им охарактеризованного героя. Эта мысль докладчика заслужила одобрение руководителя семинара и, насколько я помню, получила «права гражданства» в научной литературе о Радищеве. Женя Наумов в своем докладе развивал мысль, что Сумароков являлся зачинателем русского народного романса и т. д. Я несколько месяцев готовила доклад о поэме-сказке XVIII века и ее соотношении с поэмой Пушкина «Руслан и Людмила». У меня сохранился протокол заседания руководимого Гуковским научного кружка, на котором обсуждался мой доклад на эту тему. Заседание проходило 2/III 1936 г. Его вели Гуковский и А. Г. Дементьев. Илья Серман задал мне первый вопрос: «Как ты понимаешь термин аллегория?». Очевидно, я усматривала отказ от тенденции подмены фантазии аллегорией как проявление перехода от стиля классицизма к принципам романтизма. Поэтому Илья в своем выступлении отметил, что «то, что было высказано о судьбах русского сентиментализма и романтизма — плод самостоятельного мышления докладчика». Далее он изложил свою точку зрения на разные течения, из которых складывался сентиментализм. В обсуждении принял участие А. Кукулевич (наш однокурсник), Мирон Левин (студент старшего курса), доцент А. Г. Дементьев и др. В связи с докладом ставились широкие вопросы о судьбе литературных стилей, их смене, о соотношении литературного развития и идеологии эпохи. Самые развернутые выступления принадлежали Илье Серману, которого поддержал Г. А. Гуковский, и Мирону Левину. Гуковский похвалил мой доклад, но затем разобрал его «по косточкам», раскритиковав неточность употребления в нем терминов и рыхлость композиции работы, и предупредил, что у меня есть тенденция характеризовать «самоцельное движение и развитие жанра. А это формализм. Нужно точнее искать источники движения». Наши выступления в семинаре и научном кружке по изучению литературы XVIII века были обработаны, и из них был составлен сборник студенческих работ, опубликованный в 1939 г. Редактором и инициатором этого сборника был Г. А. Гуковский. Он же «представил» больше половины содержавшихся в сборнике статей. Это были работы участников его семинара — его учеников: «Илиада в переводе Н. И. Гнедича» А. Кукулевича, «Драматургия Катенина» и «Поздний Катенин» Г. Битнер, «Пушкин и Радищев» Г. Макогоненко, «„Бова“ Радищева и традиции жанра поэмы-сказки» Л. Лотман, «Басни И. А. Крылова и общественное движение его времени» И. Сермана, «Комедии Сумарокова» А. Космана (Ученые записки Ленинградского гос. университета. № 33. Серия филологических наук. Вып. 2. Л., 1939). Почти для всех авторов статей эта публикация была началом их научного пути.