Живя в Петербурге, мама сохраняла некоторые связи с Одессой. Однажды к ней приехал ее старый друг, руководивший там профсоюзом безработных. Он пожил несколько дней в Питере, но потом заторопился обратно, сказав, что иначе его безработные найдут работу, а он станет безработным.
Родители имели право жить в Петербурге до революции. Но у бабушки вида на жительство не было; тогда существовала черта оседлости, и евреи имели право жить только в определенных местах. Папина мама бабушка Роза жила с детьми, за что околоточному платили взятку. Впоследствии, через много лет, наша двоюродная сестра Лёля, дочь дяди Якова, любила рассказывать, как она, будучи маленькой девочкой, пугалась прихода околоточного, думая, что он ее заберет за плохое поведение. Бабушка Роза, очевидно, не была посвящена в эти тайны. По рассказам Лёли, она была красивая, хорошо одетая, надушенная и гордая. Внукам прививалось почтение к бабушке. Вся большая семья жила тогда еще на Мытнинской улице (в районе Суворовского проспекта).
Папа имел образование в разных областях. В подростковом возрасте он учился в техническом училище, где приобрел навык работы с металлом и с деревом, он был человеком, умеющим делать ручную работу. Впоследствии в молодости он путешествовал за границей и всюду устраивался рабочим. Он побывал в Бельгии, в Англии, Франции. Он рассказывал, как в Бельгии мастер его очень невзлюбил (папа предполагал, что из-за антисемитизма) и давал ему очень шумную работу: выпрямлять какие-то металлические полосы, которые издавали страшный шум. Он кончил архитектурное училище и работал и по этой части. Он строил какие-то постройки в имении министра земледелия Наумова. Участвуя в одном из строительств, он однажды столкнулся с озорством рабочих, которые бросили ему кирпич на голову. Он был в котелке, и по счастью кирпич не повредил его, а скользнул по касательной. Папа был также прекрасным чертежником. Его изящная, красивая манера чертить, прекрасные шрифты меня поражали, когда он пытался что-то сделать мне для школы. Это было так несовременно и изящно, что не могло быть использовано для выполнения школьных заданий. При этом он почти никогда не рисовал. В нашей семье потом дети все рисовали. Особенно талантливым рисовальщиком был Юра. Он с детства умел уловить в рисунках сходство. Его остроумные графические экспромты украшали впоследствии часто книги и оттиски, которые он дарил, и даже наши альбомы. Отец же, который был прекрасным чертежником, хорошо рисовать не умел. На рисунках он всегда изображал одно и то же — уток. Всегда очень четко и аккуратно в задумчивости рисовал этих уток.