Наступление неприятеля в первой половине 1917 г. на западе
С большим напряжением мы ждали начала общего наступления неприятеля на западе. Стратегически мы подготовились к нему перегруппировкой наших сил и во время зимы приняли все тактические меры для того, чтобы отразить это величайшее наступление противника. Перед нами все же стоял тяжелый вопрос, будет ли в состоянии наша армия провести в жизнь эти меры. Конечно, военный материал теперешнего времени нельзя было сравнить с тем, которым мы располагали в 1914 и 1915 гг. и даже в начале 1916 г. Многие воины покоились на наших кладбищах, многие, больные и искалеченные, были препровождены на родину. Правда, и теперь ядро наших солдат с 1914 г. было налицо, и к ним примыкали молодые, одушевленные желанием жертвовать собою силы. Но не в них сила армии. И сила, и воля должны пройти школу и руководствоваться опытом. Армия с таким нравственным и духовным богатством, с таким огромным историческим наследием, как немецкая армия в 1914 г., по своей внутренней ценности может перенести несколько лет войны, если родина будет пополнять ее притоком свежих физических и нравственных сил. Но общая ценность должна и будет понижаться вследствие естественного хода вещей даже, если по отношению к врагу, также долго стоящему на поле битвы, понижение ценности и не будет заметно. Наш новый способ обороны предъявлял большие требования к моральной силе войска. Он нарушал тесную внешнюю связь обороны и тем самым усиливал самостоятельность самых маленьких частей. Я говорю без преувеличения, что при создавшихся обстоятельствах переходом к новым способам обороны мы оказывали большое доверие душевным и нравственным силам нашей армии и даже всем ее частям. Ближайшее будущее должно было показать, оправдается ли это доверие.
Первая гроза на западе разразилась в начале весны. 9 апреля английское нападение на Аррас дает толчок большому весеннему наступлению неприятеля. Наша оборона явно не выдерживает. Наступает тяжелый кризис. Одно из тех положений, когда все не ладится.
«Надо избегать кризисов», — говорит профан. Солдат может ему только ответить: «Тогда лучше заранее отказаться от войны, потому что кризисы неизбежны. Они просто в природе войны. Не избегать кризисов, а превозмогать их — вот задача военного искусства. Кто отступает перед одной угрозой кризисов, тот связывает себя по рукам, становится игрушкой в руках более смелого противника и очень скоро погибает в одном из кризисов». Я этим вовсе не хочу сказать, что кризиса 9 апреля нельзя было избегнуть. Во всяком случае он не принял бы таких размеров, если бы вовремя подоспели резервы. Вечерний доклад 9 апреля рисует очень мрачную картину, здесь много тени, мало света. Но и в таких случаях нужно искать его. Один луч чуть брезжит в неопределенных еще контурах. Англичанин, казалось, не смог в полной мере использовать достигнутый успех. Это — счастье для нас, как бывало и раньше. После доклада я пожимаю руку моему главному генерал-квартирмейстеру, со словами: «Ничего, нам с вами приходилось переживать и более тяжелое. Моя вера непоколебима». Я знал, что новые войска идут на поле битвы, прибывают целые поезда. Кризис будет изжит. Во мне самом, по крайней мере, он уже был разрешен. Битва, однако, продолжалась.