Но и помимо этих неблагоприятных обстоятельств не все радовало на родине к концу 1917 года. Война и лишения тяжело обрушились на многие слои народа и повлияли на его настроение. Годами голодный или, во всяком случае, неудовлетворенный желудок не располагает к высоким душевным порывам и делает человека равнодушным. Нет, к тому же, новых духовных и душевных импульсов, которые могли бы помочь в борьбе с этим равнодушием. И даже в тех кругах, где обычно думали иначе, начинают утверждать, будто ничего нельзя поделать с равнодушием масс. Защитники этого взгляда складывают руки и предоставляют все своему течению. Они наблюдают за работой партии, пользуются усталостью народа и на этой благодарной почве проводят свои идеи против государственного порядка, сея вредные семена, которые дают дальнейшие ростки только потому, что не находится рук, которые могли бы вырвать этот бурьян.
Равнодушие проявляется в бездеятельности, которая подготовляет почву для недовольства. А это заражает не только народ, но и солдат, возвращающихся на родину. Солдат, возвращаясь с поля битвы и видя, что делается на родине, мог бы подействовать на нее оживляюще. Часто это и случалось. Но солдат может действовать на общее настроение и удручающе: к сожалению, и это делали многие — разумеется, не лучшие. Они ничего не хотели больше и слышать о войне, оказывали дурное влияние на испорченную уже почву, в свою очередь впитывали из нее дурные соки и переносили разложение своей родины в ряды армии.
Много безотрадного в этой картине, и не все здесь следствие войны. Война, конечно, не только подымает, но и производит распад. А нынешняя война больше, чем все предыдущие, калечила не только тело, но и душу.
Противник со своей стороны старался углубить этот распад. Не только блокадой и голодом, но и еще одним средством, которое зовется «пропагандой во враждебном лагере». Это новое средство борьбы, о котором не знали раньше — по крайней мере, в таком масштабе и в таком безудержном применении. Противник прибегал к этому как в Германии, так и в Турции, Австро-Венгрии и Болгарии. Дождем сыпались провокационные листки не только на наши фронты, западный и восточный, но и на турецкий — во Фракии и Сирии. Такого сорта пропаганда называлась «просвещением противника». Правильнее было бы назвать ее затуманиванием истины, даже хуже — отравлением врага. Этот метод применяют, когда не чувствуют в себе силы победить врага в открытом, честном бою и сломить его моральную силу победами оружия.
В заключение я сделаю еще попытку заглянуть во внутренние дела враждебных нам государств. Я намеренно говорю «попытку», потому что во время войны речь может идти только об этом. Мы ведь были блокированы не только в области хозяйственной, но и во всех остальных отношениях.