То напряжение, с которым мы оставляли Спа вечером 18 марта, возросло, когда мы пришли к месту назначения. Прекрасная, почти весенняя погода изменилась. Большие дождевые тучи плыли по небу. Нам были, в сущности, безразличны и тучи, и дождь. Они, пожалуй, скрывали последние наши приготовления к наступлению. Были ли у нас, однако, основания надеяться, что противник еще не знает о наших мероприятиях? Вражеская артиллерия от времени до времени проявляла особенное оживление. Неприятельские летчики ночью отыскивали наши важнейшие линии передвижения и стреляли по ним из пулеметов. Но все это еще не давало ответа на вопрос: может ли удаться нам сюрприз? 20 марта почти весь день была гроза и лил дождь. Перспективы на 21-е были неопределенны, возможен был туман. Несмотря на это, в полдень было решено начать битву утром следующего дня. На рассвете 21 марта северная Франция от берега до Авена была в тумане. Чем выше подымалось солнце, тем гуще становился туман. Иногда можно было различать предметы только на расстоянии нескольких метров. Даже звуковые волны, казалось, поглощались серыми туманами. В Авене слышен был отдаленный и неопределенный гром с поля сражения, на котором с раннего утра работали тысячи орудий разных калибров.
Невидимая и невидящая, работала наша артиллерия. Только добросовестность и хорошая подготовка обеспечивали успех наших батарей. Противник отвечал различно. Это были скорее поиски неизвестного неприятеля, чем систематическая борьба с врагом.
Следовательно, и теперь еще не было уверенности, ожидает ли англичанин в полной оборонительной готовности нашего нападения. Туман не прояснялся. В 10 ч. утра в полосу тумана вошла наша доблестная пехота. Вскоре о ней стали получаться неясные донесения. Постепенно стало выясняться, что всюду мы проникали на самые передовые позиции врага. К обеду туман рассеялся, победило солнце.
Только вечером картина достигнутого ясно определилась. Результаты дня казались мне удовлетворительными. В этом смысле высказались и наши офицеры генерального штаба, возвращающиеся с поля битвы. Но только следующий день мог показать — не постигнет ли нас и теперь та же участь, какую не раз готовил нам неприятель, втягивая нас в дальнейшее наступление.
Но ни второй, ни третий день не изменили течения боя.
23 марта первые гранаты попадают во вражескую столицу. При этом блестящем ходе нашего наступления в западном направлении, оставляющем за собою все до сих пор сделанное на западном фронте, мне представляется возможным проникнуть до Амьена. Этот город имеет для нас огромное стратегическое значение. Будет ли он в наших руках или попадет, хотя бы вместе с окрестностями, под наш сильный артиллерийский обстрел — во всяком случае этим самым поле действия противника разбивается на две части. Англия остается по одну сторону, Франция — по другую. Политические и стратегические интересы раздробляются; это может быть выражено двумя словами: «Кале» и «Париж». Поэтому — вперед к Амьену!