В критические часы, когда Ельцин подписал указ о роспуске Съезда народных депутатов и Верховного совета России, Юмашев встретился с президентом и попросил о возможности находиться все время рядом с ним: материал о роспуске парламента мог оказаться ключевым для книги «Записки президента», над которой тогда Ельцин работал вместе с Юмашевым.
С 27 сентября Юмашев приходил в Кремль ежедневно, проводя время в беседах с людьми из президентского окружения. Своего кабинета у него не было, а потому Юмашев шел к члену президентского совета, участнику Конституционного совещания по разработке нового Основного Закона Георгию Сатарову, к помощникам Ельцина Виктору Илюшину и Льву Суханову. Свое общение с ельцинской командой в то время Юмашев видел так: «События напряженные, каждому из них хотелось обсудить происходящее. Они понимают, что, выговариваясь, решают две задачи: во-первых, возможно, их позиция когда-то будет услышана; во-вторых, есть возможность поговорить с человеком, который не внутри системы, а со стороны». Собственно, это же ценил в Юмашеве и Ельцин.
Вечером 3 октября толпа протестующих прорвала милицейский кордон, захватила мэрию, а затем пошла на «Останкино» – брать контроль над телеэфиром. В 11 вечера Юмашев сидел в кабинете Коржакова, когда раздался звонок. Ельцин хотел позвать одного Коржакова, но Юмашев попросил сказать, что хотел бы пойти вместе с ним. Ельцин согласился. «Зашли в кабинет, сели к столу на приставные стульчики (стандартные стулья "докладчиков" перед большим столом президента). Коржаков докладывал о ситуации: что где захватили. Полвторого ночи Ельцин сказал: "Я пойду посплю, а вы оставайтесь"», – вспоминает Юмашев.
Около часа они с Коржаковым оставались вдвоем в кабинете Ельцина, пока тот спал. «Мы сидели и разговаривали. Тогда было непонятно, что будет через час, захватят "Останкино" или не захватят, ситуация была абсолютно нестабильная». В три часа ночи Ельцин проснулся и сказал, что собирается в Генштаб. Юмашев поехал за ним с ребятами из охраны, с ними же ждал, пока окончится заседание. Журналист из «Огонька» боролся в нем с придворным летописцем. На его глазах происходили сенсационные события, но сообщить о них в редакцию было невозможно: «Я понимал, что, если это произойдет, наши взаимоотношения с Кремлем закончатся. Я, конечно, страдал по этому поводу. Дурацкое раздвоение».
Эта ситуация подчеркивала честность Юмашева по отношению к Ельцину. Имея прямой и практически постоянный выход на первого человека в стране, Юмашев не пытался использовать это в своих интересах. И президент знал, что может доверять своему биографу.