— Именно.
— Логично, — подытожил Чеймберс, снова снимая крышку с ручки, чтобы записать имя следующей в списке статуи. — Тогда двигаемся дальше: «Психея, оживленная поцелуем Амура».
Опустив глаза в пол, оставив волосы неприглаженными в неприметной прическе, держа скромный букетик цветов, представляющий собой собрание блеклых приглушенных тонов, Роберт Коутс расхаживал по коридорам больницы королевы Елизаветы незамеченным. Его рюкзак оказался намного тяжелее, чем он ожидал. Закидывая его обратно на плечо, он с интересом наблюдал за приближением двух невыспавшихся санитаров и подслушал кусочек их разговора, когда они проходили мимо:
— …уже опаздываю. Серьезно, если я пропущу этот поезд, она меня убъет. Ты не против отнести это с…
Коутс повернул обратно и следовал за ними до тех пор, когда они уже дошли до двери с надписью «Только для персонала». Там он остановился и, читая доску объявлений, незаметно наблюдал, как они вбивают четырехзначный код, прежде чем скрыться внутри…
Перехватив тяжелую дверь до того, как она закрылась, он вошел в раздевалки и по диалогу понял, что разговорчивый мужчина уже снимает свой белый рабочий костюм, готовясь уйти. Крадясь сквозь лабиринт шкафчиков, Коутс снова уловил разговор:
— Худший… стриптиз… во Вселенной! — засмеялся новый голос, когда пара брюк невыразительно приземлилась на пол. — Иди! Иди! Поторопись!
Шлепанье босых ног по плитке сменилось шипением ожившего душа.
Опустив рюкзак на пол, Коутс прошел до конца следующего ряда, затаившись в нескольких дюймах от мужчины вне его поля зрения, где из-за угла он мог разглядеть, как тот вешает одежду в шкафчик.
— Черт!
Лязг чего-то, упавшего на плитку, эхом разнесся по раздевалке.
Чувствуя, что это его шанс, Коутс вышел из укрытия, но мужчина стоял на коленях и шарил рукой под скамейкой, заваленной одеждой, не замечая его.
Он начал беззвучно приближаться…
— История такова, что однажды давным-давно в великом городе, название которого давно затерялось во времени, жили три принцессы, младшую из которых звали Психеей, и поговаривали, что красотой она может сравниться с Венерой. Но вот незадача — этот комплимент не очень нравился самой богине. Из зависти Венера отправила своего сына, Купидона, выстрелить в принцессу одной из его стрел, коварно планируя заставить ее влюбиться в какое-то уродливое чудовище. Купидон однако в процессе случайно поцарапался сам, отчего безумно влюбился в первую увиденную девушку, которой, конечно же, оказалась Психея.
Бла. Бла. Бла. Что-то о полезном муравье, золотых овцах и ситуации с заложницей у невидимого любовника. Все это становится слегка странным в середине, пока дело не доходит до сцены, представленной скульптурой, где Венера требует, чтобы Психея отправилась в Подземное царство с флягой и раздобыла частичку красоты у Прозерпины.