Неизбежное потрескивание прозвучало из динамиков, прерывая последний хит «Бон Джови». Он взглянул на часы в приборной панели и вздохнул.
— Всем подразделениям. Всем подразделениям, — произнесла диспетчер на линии. — Возможная попытка убийства в процессе в Британском музее.
«Типично», — подумал он, зная, что находится за углом от него.
— Да, это Чеймберс. Назначьте меня.
— Принято. Звонивший говорит, что на него напал мужчина со шприцом и он не чувствует ног.
Чеймберс выпрямился и завел машину, дворники пришли в движение, когда он включил фары.
— Еще детали? — спросил он, уже несясь по дороге.
— Звонивший прячется в комнате для персонала в секции греческой скульптуры… Теперь говорит, что не чувствует ничего ниже пупка. Он сказал, что слышит нападавшего, но ему некуда бежать.
— Принято.
— Подкрепление в пути.
— Премного благодарен.
В четырех милях от него Винтер и Райли слушали короткий диалог по радио. Винтер еще долго глазел на маленькую черную коробку после того, как помехи затихли.
— Даже не думай, — предупредила его Райли, ее грубый тон впервые в истории сменился на искреннее беспокойство за него.
До конца смены оставалось пятнадцать минут, им и так приходилось закончить позже, и должны найтись дюжины других офицеров, находящихся намного ближе к Чеймберсу.
— Винтер… Винтер! — позвала Райли. Он невыразительно поглядел на нее. — Они больше не потерпят. Они мне так и сказали. Забудь об этом.
Он доехал до конца улицы и притормозил перед развилкой: налево — дом, направо — Чеймберс и более чем вероятный конец его карьеры…
Бросив машину посреди пешего сквера, Чеймберс взбежал по лестнице к колоннам, обрамлявшим величественный фасад музея. Проходя сквозь двери, такие массивные, что они будто были готовы принять гордого Бога, заглянувшего полюбоваться своей работой, он взглянул на список выставочных залов, указывающий во все стороны.
— Греческая скульптура?! — закричал он, показывая свое удостоверение. Женщина за стойкой просто пялилась на него. — Греческая скульптура?! — снова потребовал он.
Она указала через холл.
Войдя в лабиринт тихих коридоров, Чеймберс последовал за стрелками над головой, проносясь мимо сюрреалистичных видов, задерживавшихся у него в мыслях: открытый саркофаг, драконоподобные создания, вырезанные в камне, колоссальная половина головы бородатого божества. Наконец он добрался до таблички, гласящей: «Греки и Ликийцы 400–325 до н. э.».
Доставая свой личный раскладной нож, из тех, которые носила половина полицейских на крайний случай, он вошел в первый тускло освещенный зал, где его ждал строй богов, смахивавших на спящих великанов. Чувствуя себя неуютно на виду, он держался тонкой дорожки света, бегущей через все помещение, как мост через бездну, чтобы добраться до входа в Галикарнасский мавзолей.