— Сказать ему, что вы заходили? — позвал ей вслед мужчина.
— Хорошо! — неинформативно крикнула Маршалл, устремляясь к ближайшему выходу.
Сидя в машине, припаркованной через дорогу, Винтер успел прикончить половину бапа, когда заметил Маршалл, выходящую из дверей. Выбросив остатки, он облизал пальцы и собрался перейти дорогу, но заколебался, заметив Чеймберса, направляющегося прямиком через двор к ней. Решив не вмешиваться, он уселся обратно на парапет, с интересом наблюдая за ее жестами, читая по губам, убежденный, что он улавливает суть, несмотря на расстояние между ними. [7]
— Вы, сэр, были очень грубы со мной вчера вечером! — наверное сказала Маршалл, оживленно жестикулируя.
Чеймберс поднял руки либо примирительно, либо для того, чтобы оптимистично и, честно говоря, неуместно дать ей пять. Он приложил правую руку к груди.
— Мое сердце разрывается от сожаления.
«А у меня хорошо получается», — похвалил Винтер сам себя, взглянув в мусорку на свой недоеденный завтрак. Вроде бы ничего не выпало из упаковки, по крайней мере, недостаточно, чтобы соприкоснуться с другим содержимым. Проверив, что никто не смотрит, он потянулся и достал его, в процессе пропустив несколько реплик диалога.
— …вы вполне ясно дали понять бла бла бла… бла, — почти наверняка сказала Маршалл. Чеймберс с сожалением покачал головой:
— Я что-то не что-то вам что-то.
К тому моменту Винтер уже сильно отвлекся на свой завтрак, который при более внимательном рассмотрении однозначно соприкоснулся с чем-то из мусорки.
— Вы нашли Коутса? — спросил ее Чеймберс. Это было легко прочитать.
— Нет, — ответила Маршалл. — Он по средам в «Макдоналдсе».
— «Макдоналдсе»?
— «Макдоналдсе», — кивнула Маршалл.
— Тогда пойдемте. Погодите, где Винтер? — спросил Чеймберс.
— Там, — сказала Маршалл, указывая в его направлении.
Он приветственно махнул своим мусорным завтраком.
— Я очень уважаю этого парня, — наверное сказал Чеймберс. — Он лучший.
— Да, Винтер круче всех, — согласно кивнула Маршалл.
«Я правда круче всех», — улыбнулся Винтер, окончательно выбрасывая испачканный бап и поднимаясь, пока они переходили дорогу.
— Доброе утро, — сказал он непринужденно.
— Извините за вчерашнее, — сказал Чеймберс, звуча лучше, но без части про «разрывающееся сердце», отчего извинение почему-то казалось менее искренним. — Это ваше? — хмуро спросил он, оглядывая фургон из «Ю Драйв», в который забирался Винтер. [8]
— Арендовал сегодня утром… На случай, если нам придется перевозить заключенного на заднем сиденье.
Так как они только что помирились, Чеймберс дипломатично прикусил язык. Последовав за Маршалл в салон, он пристегнулся; они втроем сидели в ряд, как зрители, смотрящие скучнейший в мире фильм.