— Ну давайте же, герр штандартенфюрер! — продолжила уговоры она, стаскивая ноги Джеймса с кровати. — Так не годится. Вам же поправиться надо, правда? Значит, надо встать и походить!
Джеймс встал между кроватями и начал пробираться к центральному проходу. Петра кивала и улыбалась. Подобного рода особое отношение Джеймс ценил меньше. Из-за него к нему и другие медсестры относились внимательнее, а особое отношение чревато неприятными последствиями.
Однако атаки Джеймс ждал не с этой стороны. Все чаще и чаще в палате повисали настороженность и напряжение. У него это ощущение возникало внезапно, словно укол в плечо. А сегодня снова чувствовалось что-то не то. На проход Джеймс смотрел сквозь склеившиеся ресницы.
В тот день Брайан посмотрел на него уже в третий раз и попытался заговорить.
«Бога ради, Брайан, да хватит на меня так открыто пялиться!» — думал он, в то время как Брайан не сводил с него умоляющего взгляда. Петра взяла Джеймса под руку, как обычно, беседовала с ним о том о сем и тянула в другой конец палаты, к окну рядом с тележками. Джеймс заметил, как за его спиной Брайан с трудом пытается встать. Он не сдавался, хотя с предыдущего сеанса электрошоковой терапии прошли лишь сутки.
У хрупкой медсестры иссяк поток слов, когда Джеймс опять потянул ее к кровати. Не надо ему оказываться в одном углу с Брайаном. Увидев реакцию Джеймса, Брайан бессильно опустил руки. Потерянный, он откинулся на изголовье, пока Джеймс шел мимо с усердной Петрой.
«Брайан, сейчас ты слаб, но завтра утром вновь соберешься с силами, — думал Джеймс. — Не буду я тебя жалеть! Просто оставь меня в покое! Ты же прекрасно знаешь, что это лучший выход! Я нас отсюда вытащу. Поверь! Но не сейчас! За нами наблюдают!» Джеймс услышал, как заскрипела кровать Брайана, и почувствовал отчаянный взгляд, буравящий ему спину.
За ними тихонько прошелся рябой Крёнер и потрепал Брайана по плечу.
— Gut Junge[5], спляшем польку, — проворчал он и затряс решетку в изножье ближайшей кровати.
Итак, «Ганга Дин». Джеймс вырвался из рук Петры и лег на кровать. «Как же звали тех проклятых сержантов? Вспоминай, Джеймс! Ты же знаешь!»
Крёнер сел и засмотрелся на зад Петры с белым болтающимся бантом — та уже вернулась к работе.
— Славная попка — а, герр штандартенфюрер? — спросил он, обращаясь к Джеймсу.
Каждое слово — как ледяной укол.
Великан согнул ноги и стукнулся о край кровати — затрясся весь железный каркас. Джеймс на его вопросы никогда не реагировал. Когда-то же он наверняка замолчит.
Пациенты по бокам от Крёнера уселись, как грифы, в постелях и уставились на Брайана — тот зарылся в одеяла и обессиленно улегся в неаккуратной куче. «Угомонись, Брайан, — мысленно взмолился Джеймс, — или нас прикончат!»