Не следует думать, что речь шла исключительно о светской жизни – ее ждала настоящая серьезная работа. Она появлялась в салоне каждый день после полудня. Никакого официального статуса у нее не было – ее роль, как всегда, была слишком сложной и деликатной, чтобы занимать какую-то определенную должность. Но она наблюдала за всем, что происходило в салоне, никогда не вступая ни с кем в конфликт, а Майн полностью доверял ей. Это чувство было взаимно: нет никаких сомнений, что княжна никогда не связала бы своего имени с человеком, к которому не испытывала глубокого расположения. Дружба кутюрье, вместе с которым они часто вспоминали Францию, скрашивала тягостное ожидание перемирия.
Война очень сблизила Натали с друзьями, жившими в Европе. Например, с бароном Николасом (Ники) Гинзбургом и Фулько Сантостефано делла Серда, герцогом ди Вердура. Первый – «всегда в черном, похожий на служащего похоронного бюро, прибавьте к этому ужасающе едкое чувство юмора, – вспоминает журналистка Сьюзан Трейн, – и вот перед вами человек, которого боялись все, кто не знал его достаточно хорошо!» Он работал для американского «Вог» и время от времени занимался декоративным оформлением[237].
А герцог очень рано покинул фамильный дом, роскошный, обветшалый дворец в Палермо, чтобы заниматься созданием украшений – сначала у Шанель на улице Камбон, а с 1937 года на Манхэттене. «На первый взгляд он был сдержан, но очень легок в общении; это была легкость, которая появляется у тех, кто считает, что в праздной жизни, удовольствиях, приятных пустяках и постоянном светском общении нет ничего предосудительного, – говорит Эдмонда Шарль-Ру. – Еще он был легкомысленен, но эта фривольность просто скрывала его истинное лицо и жизненную драму – он так долго жил в мире, где царил абсолютный диктат элегантности и где запрещено жаловаться, выказывать дурное расположение духа или пытаться проникнуть в душу другого человека»[238].
Хозяйки салонов на Пятой авеню, для которых генеалогическое древо, восходившее к пассажирам Mayflower, было раем на земле, перед ними благоговели. А Натали любила их как братьев по духу, с которыми можно обменяться новостями и обсудить последние gossips (сплетни. – Прим. пер.) за чашкой чая. Она всегда ценила их обходительность. Оба защищали ее, и в их присутствии никто и ничто не могло причинить ей вред. «Я часто замечал, что принадлежащие к меньшинству очень ценят общество женщин, – писал Жан Кокто в 1927 году, – а мужчины нередко презирают женщин, и когда не хотят воспользоваться ими, то предпочитают общество мужчин»