.
Знаменитая строгость его стиля – он использовал «дорогие и редкие материалы, и казалось, что его интерьеры необитаемы»[146], – нравилась клиентам, космополитам и эстетам. Эти обезличенные комнаты, стены которых были обтянуты каучуком или бежевой кожей, зачаровывали. В честь Натали он создал такой интерьер, который идеально соответствовал ее стилю. Интерьер – это отражение души, и Бальзак неспроста придавал ему такое значение, повторяла мадемуазель Шанель. Холл был настоящей симфонией белого цвета, украшенной барельефами из специальной смеси пеньки, цемента, гипса и глицерина. Их этого материала были сделаны муляжи архитектурного орнамента, за которыми искусно скрывались лампы – свет в помещении создавал эффект аквариума. Справа от двери располагался «салон парфюма» – просторное восьмиугольное помещение, тоже украшенное драпировками из этого же материала, из-за которых лился мягкий свет. В середине комнаты братья Джакометти – они же работали и над освещением – устроили нишу, настоящий фонтан света, в котором купались сверкающие флакончики с драгоценным содержимым. Наконец, в большом бело-золотом зале на первом этаже из-за белоснежного бархатного занавеса появлялись манекенщицы. Вокруг подиума Франк поставил стулья, обитые бледно-голубым, желтым и розовым шелком. Во время показов здесь сидела сама Натали, между Колетт и Марлен Дитрих.
Снобизм всегда был необходимым средством рекламы, однажды сказал их друг, композитор Франсис Пулен. Люсьен Лелонг первым сумел оценить верность этих слов. Он сам видел, как за десять лет благодаря его супруге дом моделей стал одним из самых известных в Париже. Несмотря на невероятное количество заказов, он соглашался создавать костюмы для театра, кино и многочисленных балов-маскарадов. Кроме того, ни одно престижное мероприятие – например, торжественный спуск на воду теплохода «Нормандия» в 1935 году – не обходилось без него. Известность Лелонга измерялась количеством роскошных женщин, которых он одевал: Ниме Элуи Бей, черкеска невероятной красоты; экзотическая Бабб де Фосини-Люсанж, венецианки Ники и Мадина Арривабене, невестки Лукино Висконти, мадам Коул Портер, гречанка Лилия Ралли, Мона Харрисон Уильямс или Ия Абди, кузина Тургенева, которую подозревали в шпионаже. Но самым большим успехом княжны было то, что она сделала клиенткой дома свою подругу Марлен Дитрих, с которой стала близко общаться в начале тридцатых годов. «Великолепные узкие платья-футляр из черного бархата, созданные для нее Лелонгом, украшены мягкими складками на плечах, и кажется, что у нашего “голубого Ангела” и правда появились темные крылья», – писал «Вог» в августе 1933 года.