Наконец, воспоминания Марисы Голдсмит-Дансаерт, дочери промышленника Анри Жанкарда (благодаря ему во Франции были построены государственные железные дороги) и его жены Сюзанны, близких друзей Лелонгов, открывают волнующие подробности прошлого княжны. «Моя мать до конца своих дней была убеждена, что во время революции Натали подверглась насилию. Она даже думала, что речь шла о групповом изнасиловании. Все ее поведение говорило об этом. Эта образованнейшая женщина, такая искушенная и изысканная, в сексуальном отношении была развита как двенадцатилетний ребенок. Что-то в ней так навсегда и осталось нетронутым с того возраста. Натали не могла принимать никаких отношений, кроме братской любви, и никогда этого не скрывала».
Каковы бы ни были их отношения, но они были полны чувственности, судя по фотографиям Натали и Лифаря на пляже Лидо. Одетые в одни купальные костюмы, они танцуют, заключают друг друга в объятия и катаются по песку, явно наслаждаясь друг другом. Впервые в жизни Натали наконец нашла свое alter ego. Оба они были эстетами, капризными, переменчивыми, влюбленными в себя и в то же время обладающими удивительным даром чувствовать других. Они оставались для всех загадкой даже в ярком свете славы… Тем летом 1930 года это была самая пленительная пара в Венеции.
Они не всегда проводили время только вдвоем. По утрам встречались с друзьями в Лидо, и Натали устраивала обеды – одетая в пляжный костюм, в черных бархатных сандалиях гондольера. В тени ее шатра собиралась самая изысканная и блестящая компания. Например, верный Жан-Луи де Фосини-Люсанж, которого Макс Жакоб называл «прекрасным принцем», и его супруга Бабб – «силуэт египетской царицы или храмовой танцовщицы Бали. Ее руки с длинными ногтями немного напоминали лангустинов. Она входила с портсигаром в руках, сопровождаемая звоном колокольчиков, которые носила на браслетах, и цепочки своего мальтийского спаниеля»[160]. Они вошли в историю меценатства как создатели клуба «Зодиак», двенадцать членов которого по очереди поддерживали Сальвадора Дали, чтобы позволить ему работать, не думая о материальных сложностях. Бывали у нее также и художник Кристиан Берар и его спутник, либреттист Борис Кохно.
Но двое из приглашенных были, без сомнения, самыми неотразимыми – Габриэль Шанель, обожавшая маленькую сестру великого князя Дмитрия, с которым она была так близка за десять лет до этого, и Мися Серт. Мися была дочерью польского скульптора Циприана Годебского и родилась в Царском Селе в 1872 году. Первые уроки фортепьяно она брала у Франца Листа, а затем училась у Габриэля Форе, безумно влюбленного в свою юную ученицу. Муза художественного и интеллектуального Парижа конца прошлого века – у нее в салоне на улице Сен-Флорентан можно было встретить самые изысканные умы той эпохи. Там бывали Жюль Ренар, Клод Дебюсси, Андре Жид, Марсель Пруст, Эмиль Золя. Мися вышла замуж за Тадея Натансона, главного редактора знаменитого «Ревю бланш», и была любимой моделью Ренуара, Тулуз-Лотрека, Вийара и Боннара, близкой подругой Малларме, который украшал посвященные ей поэмы рисунками маленьких японских вееров. Муж, поклонники обоих полов, прогулки втроем… Увлеченная интригами, Мися, тем не менее, посвящала всю свою жизнь помощи художникам, которыми восхищалась. Выйдя замуж второй раз за Альфреда Эдвардса, владельца ежедневной газеты «Матэн», она поддерживала Мориса Равеля, одного из самых талантливых своих протеже.