Игорь Губерман. Судьба души, фортуна плоти и приключение ума
1
Очень трудно определить род занятий Игоря Губермана каким-то одним словом или даже словосочетанием: писатель, поэт, общественный деятель, рассказчик, диссидент или же бывший «зэк». Губерман, простите за тавтологию, — он Губерман и есть. В его фамилии сосредоточена вся суть дела. Есть мнение, что в переводе с еврейского (ивритское слово «гибор» в идишском диалектном варианте «губер») — она означает «мощный человек», «силач». Самодостаточность мастера подтверждается тем, что даже любимый народом жанр его поэтический предпочтений официально именуют «гариками» в соответствии с домашним именем поэта. Впрочем, сам он называет их скромно — «стишки». И никогда не говорит высокопарно «декламировать» или даже нейтрально «читать», — нет, только «завывать»: «когда я недавно завывал в Америке свои стишки…» Такой вот мощный человек — Губерман!
В прежние годы, когда его «гарики» рассказывали на кухнях как застольные анекдоты, никому и в голову не могло прийти, что у них есть реальный автор. Все полагали, что это такой городской фольклор, этакий анекдотец в стихах. (Пишущий эти строки, еще школьником к месту и не к месту повторяя «Не стесняйся, пьяница, носа своего, он ведь с нашим знаменем цвета одного», — услышал однажды, что цитирует стихи «настоящего поэта» и просто не поверил). Вот это и есть высший пилотаж, когда авторство прочно ассоциируется с народным творчеством, а сам автор перестает быть реальной фигурой и числится по разряду фольклорных героев, вроде Соловья-Разбойника или Садко-Гусляра. С середины XX века в России таких «персонажей» наберется только трое: Высоцкий, Жванецкий, Губерман.
Реальный Игорь Миронович Губерман окончил МИИТ (Московский институт инженеров транспорта), получил диплом инженера-электрика и несколько лет работал по специальности («с омерзением» — обычно добавляет он). В эти годы он знакомится с известным диссидентом, составителем самиздатовского сборника «Синтаксис» Александром Гинзбургом. Постепенно Губерман становится частью среды, в которой собственно формировалось диссидентское движение в Советском Союзе. «Гарики», выходившие из-под его пера, а точнее, повторяемые многими с голоса, заполняли общественное пространство. А поскольку Губерман не делал из своего сочинительства никакой тайны, «крамольные стишки» вскоре становятся достоянием не только «прогрессивной общественности», но и известных органов.