У женщин — очень многих — есть поразительная особенность додумывать за мужчин всякие истории любви. В особенности за тех мужчин, которые добровольно надевают венец безбрачия.
Пожалуй, самое время сказать Ивлин горькую правду — ни одной женщин мира не удастся лишить меня статуса холостяка. В особенности — ей.
Ради такого дела даже встаю со своего насеста, отряхиваю солому с мундира и открываю рот, чтобы начать необходимый и давно вызревший разговор. Но так ничего и не говорю, потому что за плечом Ивлин появляется маленькая тощая фигурка Тиль.
На ней голубая амазонка для конной прогулки, маленькая шляпка с большим цветком, под которой одним богам известно, как вообще держатся ее густые светлые волосы.
Что она тут делает?
Собирается прокатится верхом?
Эвин, кажется, говорил о таких планах на вечер.
Но Тиль, если память мне не изменяет, плохо держится в седле, да еще и хромает. Что за блажь? Почему она ему не отказала?!
Ивлин замечает мой взгляд, оглядывается — и широко улыбается. Даже делает реверанс, хоть ей это явно не по душе. Будем честны — никто не хочет увидеть в победителях того, над кем накануне откровенно потешался.
— Ваша Светлость, — елейно щебечет Ивлин, — вы как всегда просто очаровательны!
— Благодарю, графиня, — спокойно и сухо благодарит Тиль, пока конюхи в две пары рук выводят из стойла гнедую кобылу под дамским седлом. — Простите, что прервала ваш разговор.
— О, мы с Рэйвеном как раз обсуждали приятные свадебные хлопоты!
Тиль поворачивается спиной, ничем не выдав своих чувств.
— Рада за вас.
Ей как будто все равно.
Она уже выходит, сделав заминку лишь раз — чтобы погладить тянущего к не морду молодого жеребца. Не боится, когда тот тычется носом в ладонь, и тихонько посмеивается, потому что наглец перебирает губами в надежде найти лакомство.
— По-моему, ее голове больше бы пошло торчать на пике, чем носить корону, — зло шипит Ивлин, едва Тиль исчезает из виду. — Хорошо, что я знаю, как этому поспособствовать.
Я напрягаюсь, потому что терпеть не могу все эти многозначительные намеки. А в донесениях Ив нет никаких указок на то, что герцогиня Лу’На как-то связана с заговорщиками или что она плетет самостоятельный заговор. Она чиста как слеза младенца. Иначе Эвин не стал бы чертя голову называть Матильду Лу’На своей невестой.
— Ив, — я выбираю тот самый тон, после которого развязываются даже самые упрямые языки, — речь идет о невесте Эвина и будущей королеве Артании. Не лучшее время играть в кошки-мышки.
Она делает такое лицо, будто я испортил самый главный сюрприз, и протягивает маленькую записку, спрятанную в рукаве платья.