После полета у меня сильно кружится голова, и нужно время, чтобы побороть рвотные позывы и попытаться разглядеть место, куда мы попали.
Кажется, с высоты, я видела огромный черный замок, изуродованный каменными наростами и увитый страшными древними лозами, от одного вида которых кожа покрывалась мурашками ужаса. Сейчас, когда шип одной из них как живой маячит прямо у меня перед носом, я понимаю, что никогда в жизни не видела ничего более… ужасного и прекрасного одновременно. Шип тянется ко мне с тяжелой, обвившей колону ветки, как будто пробует на вкус, надавливая ровно настолько, чтобы на коже проступила капля крови.
Мне должно быть страшно.
Плачущий, я должна бы вопить от ужаса, но что-то внутри меня странно откликается на происходящее. Как будто я и правда где-то там, где должна была быть все это время.
Я обхватываю себя руками и стараюсь держаться подальше от шипов, которые, словно взявшие след зверодавы, наперегонки тянутся за мной.
— Я не хочу быть здесь, — говорю, два шевеля губами, когда Владычица подходит к остроконечной арке, за которой просматривается наполненный ярким оранжевым светом коридор. — Верните меня туда, где…
Она рак резко разворачивается, что мне приходится очень постараться, чтобы не сдвинуться с места под натиском напора ее неприкрытого негодования.
— Вернуться куда, девочка?! В мир людей? Туда, где каждый камень в придорожной пыли считает таких, как ты, выродками? В мир, где таких, как ты, сжигают на кострах без суда и следствия? Просто потому, что ты носишь Тьму в своей крови?
— Это не так. — Мотаю головой, но… сама себе не верю.
С тех самых пор, как я впервые увидела тот странный сон, не было ни дня, чтобы я не прислушивалась к тяжелым шагам за дверью, и не вздрагивала всякий раз, когда настоятельницы требовали меня к себе. Я чувствовала, что внутри меня живет скверна, но и пнимала, что даже если я не сделала ничего плохого — меня все равно сотрут в порошок, если правда выплывает наружу.
Я жила в страхе все эти годы.
В страхе быть казненной просто так.
Потому что я…
— Не такая как все, — говорю деревянными губами, и на этот раз, когда когтистая ладонь Владычицы ложится мне на плечо, я не чувствую ни страха, ни отвращения. Моя рука, когда Тьма прорывается наружу, выглядит не лучше.
— Пора узнать правду, девочка. И избавиться от иллюзий о мире, который был создан лишь с одной целью.
На ее губах появляется многозначительная кровожадная ухмылка.
Нокс говорил мне о демонах.
О том, чем они питаются и почему Бездну необходимо было запечатать.
Но что-то с голос рогатой Владычицы заставляет меня предчувствовать новую порцию откровений.