— Вывесим, хватит. А что у тебя насос?
— Насос качает, хм.
— Слушай, — сказал капитан, — а у тебя счетчик есть в насосе?
— А у тебя?
— У меня только мерная рейка.
— Вот и измерим, не боись.
Они покрыли белый хлеб желтым маслом и красной икрой, чокнулись и продолжили обсуждение подробностей.
— У тебя рейс в оба конца месяц занимает? — убеждал Мознаим. — Вот и считай: плюс сто баксов к зарплате, это тысяча двести в год — плохо, что ли? Капитал!
— А отпуск? — возражал капитан.
— Отпуск я не оплачиваю, — открестился Мознаим.
…Следующие сутки по кораблю дежурил лейтенант Беспятых. После спуска флага Мознаим увлек его под локоток:
— Слушай, — тоном большой удачи поделился он, — я договорился тут топлива на всю зиму принять!
Беспятых был далек от проблем Газпрома и Транснефти.
— Замечательно, — вполне равнодушно отреагировал он.
— Но это так… хозспособом, понимаешь?
— В смысле?
— Танкер ночью подойдет и нам немного перекачает.
— Почему ночью?
— Потому что днем мосты сведены.
Беспятых признал объяснение разумным.
— В вахтенном журнале это отмечать не обязательно.
— То есть? — насторожился Беспятых, уже наученный не писать лишнего в вахтенном журнале. — Почему?
— Ну, потому что официально нам этого не полагается. Зато тепло будет. Так что, сам понимаешь, не трепись.
— Ясно. Чем просить и унижаться — лучше спереть и молчать, — рассудительно согласился Беспятых, и совесть его на этом успокоилась. Инструкцией не отопишься, а зимовать в железе зябко… бече-пятому виднее.
К разводу мостов Мознаим переминался на баке с биноклем. «Волго-Балт 39» прошел мост четвертым и начал медленно уваливать вправо. На самых малых ходах, подрабатывая назад правой машиной и сдвигаясь по течению, он раскладывал носом черную в змейках огней воду, и достигшая «Авроры» пологая волна с шелестом плеснула в скулу.
— На кранцах по левому борту — смотреть! — скомандовал Мознаим.
Вывешенные за борт автомобильные покрышки сползли, строясь под линию палубы осевшего в грузу танкера.
— Ну как там у вас? — гукнул ночной космос громкой трансляцией: в свете ходовых огней различался напряженный силуэт на крыле мостика.
— Порядок, — закричал Мознаим. В соотношении масштабов голоса это напоминало беседу человека с Богом.
Танкер подвалил, с носа и кормы кинули швартовы, они были подхвачены на крейсере и заведены за кнехты.
— Стоп машина! Николаич, ты?
— А кто же! Ну?
— Давай по-быстрому, мне мосты пройти надо!
— Момент!
У борта задвигались, помогая возне рабочим матом, внизу на танкере лязгнул откинутый люк горловины: «Майнай шланг… еще!»
— Трави шланг! Ну! В машину — насос!! На цистерне — следи!