На этот вариант также имелась домашняя заготовка. Ольховский трагически отодвинул чашку, поданную секретаршей с роскошной косой до попы. Швырнул на стол бумажник, часы и обручальное кольцо — так в драмах швыряли шапку оземь и ставили на ребро последний рубль и на кон — нательный крест. Встал в позу памятника Маяковскому и двинул речь. Он пел и плакал о славе русского флота и часе позора.
Зам твердо и точно вошел в паузу, сделанную для очередного вдоха:
— Тебе в думе или в театре цены не будет. Просто лауреат самодеятельности. Ария Каварадосси. Или Квазимодо? Я всегда путал.
— Бери все, что есть!.. — воззвал Ольховский. — Ну оформи шефскую помощь, будь человеком. Не для себя прошу! Ты сам хоть раз в море ходил? Ты что кончал?
Голос лысого зама был ровен и тих, как полет совы.
— Все — не для себя просят, — сказал он. — А кончал я севастопольский подплав. В семидесятом. Инженер-механик по силовым установкам. Еще вопросы будут?
— Бомбовозы, что ли? — кивнул Ольховский на его бликующий кегельный шар.
— Северодвинск, — кратко подтвердил зам.
— Контур потек?
— Примерно. Правильно мыслишь.
Ольховский мыслил правильно, и именно подобного момента дожидалась в боковом кармане плоская стеклянная фляжка расхожего виски «Джонни Уокер».
— Кап-два?
— Так точно.
— Выпей со мной, кавторанг, — сказал Ольховский и выставил бутылку.
— Сволочи вы все, — откликнулся зам и достал из стенной панели две рюмки, полкоробки конфет и нарезанный лимон. — Со всеми пить — никакой печени не хватит.
— Алкогольная щетка полезна для вывода радиации из организма.
— Моей щеткой уже можно сапоги чистить.
Они выпили и пожаловались друг другу на жизнь — не унижаясь до слов, жестов и взглядов, — а так, через позу и общее выражение лица. Ритуал выпивки успешно заменяет самые душераздирающие монологи.
— Пару винтов отдал бы тебе за так, — сказал зам. — Уж для «Авроры»-то — святое дело. Что я, не моряк, что ли, или не ленинградец. Не могу, поверь.
— Почему?
— Потому что это бронза. Цветной металл. А он весь на учете.
— Мне тебя учить? «На учете»…
— Ты не понял. Здесь не формальный учет, а по жизни.
— То есть?
— Ты знаешь, кто в Питере контролирует весь цветной металл?
— Не понял. — Ольховский проанализировал текущий момент и слегка не поверил общеизвестному:
— Бандиты, что ли? Вас?
— Ну… можно сказать и так. А вообще — серьезные люди. И если завтра две тонны бронзы у меня уйдут неизвестно куда, то очень скоро вежливый человек сообщит мне сегодняшнюю цену на бронзу, стоимость этих двух винтов и сумму, которую я должен ему уплатить, включая проценты. Проценты представляешь?