— Так, не нагнетай! Они давно уже оттуда слезли и скоро будут дома. Что ты за человек такой? — вступилась Веточка, увидев, что Лидкины глаза чуть потемнели.
— Я такой человек, который пойдет делать ребенку прививку! Такой я человек! — сказала Пава как отрезала, намекая, что никого другого-то не попросили помочь в таком важном деле, как поход с ребенком в поликлинику, — только ее!
Алена с Робертом вскоре после этого письма и приехали. Долго потом вспоминали эту богатую на события и впечатления поездку, их много чего тогда в первый раз удивило: и прохладное Средиземное море, хотя Роберт все равно купался, и прекрасная прованская кухня, и сморщенные каннские старухи на пляже в бикини, и знакомство с великими членами жюри, имена которых до этого встречались только в энциклопедиях. И конечно, шумный студенческий Париж, разгул и молодой задор на улицах, разбитые витрины, летящие булыжники, баррикады.
— Да, у них там, на Западе, возможно все, — подытожила обеспокоенная Павочка. — Дали волю, вот пусть теперь сами и расхлебывают. Все эти волнения и беспорядки от вседозволенности. Власти у них там нет. И силы. Людей в кулаке держать следует, а они перед студентами, молокососами этими, расшаркиваются. Вот и получили.
Павочка-то мечтала послушать о парижских магазинах, а получила от Аллуси полный отчет о политической обстановке.
Проверка товара, поставляемого спекулянтками-близняшками, прошла тогда на фестивале вполне успешно, и Крещенские с тех пор вызывали их всегда, когда предстояло важное событие или ответственная поездка. Дубленку Аллусе, скажем, не просто так купили, от нечего делать, а к ее юбилею, к тридцатипятилетию. Роба с Лидкой долго обсуждали, что подарить, прятались от нее по углам, глупо и торжественно замолкали, когда Алена появлялась в комнате, но прийти к какому-то согласию никак не могли. Роба хотел купить какое-нибудь украшение, кольцо там или сережки — только-только появились возможности, ну, в смысле деньги — и мечтал порадовать чем-то весомым, серьезным, чтоб уж удивить так удивить. А Лида настаивала на практичности — ну напялит сережки, ну ахнут все от зависти — от этого ни жарко ни холодно, проблемы одни: как носить, где спрятать… А вот шуба, например, каракулевая как раз самое оно, вещь в хозяйстве нужная, опять же дорогая, как и сережки, но пользы-то сколько, не сравнить! Уговаривала Роберта, приводила веские доводы, но главный, что шубейка из искусственного меха, которая есть у Аллуси, хоть и модная, но совершенно не греет, вещь, как показало время, абсолютно бесполезная, хоть и красивая. Вот наконец и уговорила. Но Роба категорически восстал против каракуля — громадная, неподъемная, немодная, старушечья…