Начался этот песенный период с того, что давний приятель Роберта, композитор Флярский, попросил написать ему «стишата», так и сказал — «стишата», к своей музыке, и пусть этот первый песенный опыт случился давно, еще в 1955-м, вместе писать они продолжали до сих пор, уже больше пятнадцати лет. За эти годы Роберт вошел в песенный жанр с полной силой и отнесся к нему так же серьезно, как и ко всему остальному творчеству, никогда не прятался за музыкой или исполнением, писал не тексты, а именно стихи. Хотя многие считали, что песни — это так, легкий жанр, как, скажем, оперетта по сравнению с оперой. Давний приятель и поэт Генка Пупкин первым стал обвинять Роберта в тиражировании, легкомысленности и потере ориентиров, что, мол, опустился на самое дно с этими песенками, что несолидно и даже стыдно обращаться к этому самому легкому жанру и идти на поводу у необразованной публики. И пытался доказать, что таким путем Роб превратился из творца в ремесленника: сварганить рифмы под музычку, прилепить запоминающийся припевчик, получить гонорар — много таланта не надо! Гундел, бубнил, звонил, урезонивал, а как только сам стал пописывать песни — в момент успокоился, забыл свои наезды и обвинения и прекрасно подстроился под популярный жанр. Но все равно продолжал завидовать.
А Роберт работал и работал, вдохновенно писал песни, открывая забытые для себя возможности — соединять стихи с музыкой. В детстве, во время войны, он учился в музыкальной школе, грамотой вполне овладел, и навыки эти очень помогали ему по-своему слышать музыку и правильно чувствовать ритм. Соединение слов с нотами давалось ему легко, он говорил с композиторами на одном языке и поначалу очень их удивлял, когда сам вдруг подходил к фортепиано и начинал наигрывать только что услышанную мелодию. Слух у него был великолепный. Играл на разных музыкальных инструментах, в том числе на аккордеоне и геликоне, самой большой трубе, которая надевается через голову. Аккордеон, еще тот самый, с детских времен, тяжелый, инкрустированный, привезенный Роберту мамой из послевоенной Австрии, до сих пор лежал где-то на антресолях в чехле, но давно перестал надобиться, сохранялся как воспоминание.
Песни писались всяко. Бывало, по заказу, к фильму. Есть, скажем, сюжет, главные герои, основная музыкальная тема — требуется песня о любви, о дружбе, о войне, и все это уже из разряда личного. Ничего придумывать и не приходилось, писалось просто, все уже в биографии случилось. Война — да, все детство под Левитана из радиоточки и в ожидании родительских писем с фронта, а когда отца убили, ждал маминых, хирургом она была, военным. Да и друзей много вокруг, редкостных, штучных, о них писать одно удовольствие. И любовь — редкое совпадение душ, такое тоже изредка, но случается в жизни, и это удивительное везение и ежедневная работа. И все стихи, абсолютно все — только ей, его Аленушке.