Пела-то Пава хорошо, в свое время, на самой на заре, пока блистала не только молодостью, но и голосом, исполнила все ведущие партии: сначала Денизу де Флавиньи в «Мадемуазель Нитуш», а позже уже и Розалинду в «Летучей мыши», и Ганну Главари в «Веселой вдове», и Сильву в самой любимой Лидкиной оперетте «Королева чардаша». Голосила во всю легочную мощь хорошо поставленным сопрано довольно долго. После того как ей стукнуло сорок, сценические костюмы ее начали постепенно расставлять и расставлять, а она все равно продолжала климактерически пухнуть, пока наконец ее, сильно отяжелевшую и уже непригодную для самого «легкого» жанра, оперетты, в сорок пять не отправили на пенсию с вызывающе принудительной деликатностью. И она обозлилась, хотя понимала, что в этом полностью ее вина — разъелась, распоясалась, совершенно обабилась, чувствовала так, словно ее ватой набили, но ничего не хотела с этим делать. Короче — распустилась. Отгоревав по себе пару лет и еще больше разбухнув, с новой силой занялась заброшенным давным-давно делом — гаданием. Обложилась специальными книгами и вонючими папиросами и начала заново учиться, как школьница, постепенно освежая старые гадательные навыки. Ну и стала тренироваться на подругах. Именно она, кстати, нагадала Лидке молодого любовника, но не рассчитывала, что он будет настолько неприлично молодым и так прочно войдет в ее сердце, почти не оставив места для подруги.
— Девочки, возвращайтесь! Мы скучаем!
Девочки, переглянувшись, вернулись, и вечер пошел, словно ничего не было. Хотя, в общем, ничего и в самом деле не было.
Когда гости приходили к Роберту с Аллой, кто-нибудь из Лидкиных подруг обязательно напрашивался тоже, вроде как не прямо за стол со всеми, а просто помочь на кухне и, конечно же, остаться переночевать и обсудить пришедших. Лидка же последнее время иногда звала и своего Левушку, которым очень гордилась, как дорогим немецким сервизом, который вынимают только на праздничный стол. Лев это ценил, чувствовал себя причастным к истории, но очень стеснялся, ведь за столом у Роберта собирались люди известные — композиторы, архитекторы, артисты и исполнители — все те, кого видно было только по телевизору.
С некоторых пор состав друзей Роберта не то чтобы изменился, но очень сильно расширился. Как только он стал писать песни, началась работа с самыми известными композиторами и певцами. Люди, голос которых обычно лился из эфира радио и телевидения и которые поздравляли страну, вальяжно и торжественно сидя за круглыми столиками на «Голубых огоньках», эти небожители, эти герои и идолы, почти всем составом плавно перетекли в квартиру Крещенских на Калининском.